МЫ: Глубинные аспекты романтической любви

Тристан ответил ему: «Огрин, друг мой, в нашей любви нет никакого раскаяния. Но я бы не хотел, чтобы Изольда томилась из-за меня в этой жалкой и убогой хижине. Умоляю тебя, друг мой, пошли королю известие о том, что, если он захочет взять Изольду, я готов ее ему вернуть. И если он захочет видеть меня своим вассалом, я готов вернуться, чтобы служить ему верой и правдой, как только могу».

Огрин встал перед алтарем и долго молился и прославлял Бога. Затем добрый старец составил послание королю в такой изящной и утонченной форме, на какую только был способен, и тем же вечером отправил его.

Получив послание, король собрал на совет баронов и приказал вслух зачитать его. Выслушав, бароны сказали:

«Король, позволь королеве вернуться и остаться подле тебя. Что же касается Тристана, разреши ему покинуть эту страну и служить королю Франции или королю Норвегии. Ибо, если он вернется в Тинтажель, возникнут разные сплетни и слухи, которые нанесут урон королевской чести».

Так король и сделал. Он дал знать Тристану, чтобы тот доставил королеву в назначенный день и час к речному броду, а сам покинул землю Корнуэльса и отправился искать счастья в других странах.

Наступил день, когда Тристан должен был вернуть Изольду. Возлюбленные сидели в прекрасном тихом уголке в лесной чаще и горько плакали. Но прежде чем отправиться на встречу с королем, они дали друг другу клятву, которая звучала так:

«Королева, – сказал Тристан, – где бы ни пролегал мой путь, я буду посылать тебе вестников. И как только ты дашь знать, что я нужен тебе, я тут же вернусь, какому бы господину я ни служил, как бы далеко я ни находился».

Изольда дала Тристану перстень из зеленой яшмы и сказала:

«Мой друг, вот перстень из зеленой яшмы. Возьми его из любви ко мне и носи его на пальце. А если кто-нибудь придет ко мне и станет утверждать, что явился от твоего имени, я не поверю ему до тех пор, пока он не покажет мне этот перстень. Но как только я его увижу, ни одна сила, ни один королевский запрет не помешают мне сделать то, о чем ты меня попросишь, будь то мудрость или безумие».

После возвращения Изольды в королевстве вновь наступили счастливые дни, и все население Корнуэльса жило в мире и согласии. Однако вероломные бароны по-прежнему говорили недоброе об Изольде. Они считали, что она и Тристан принесли много зла королевству, и эти слова дошли до ее ушей. Изольда потребовала от своего мужа и короля того, что вправе была требовать, – испытания перед Богом. Оно состояло в следующем: до красного каления нагревали стальной прут. Изольда должна была поклясться в искренности своих слов перед святыми мощами. После клятвы ей следовало взять в руки этот раскаленный прут. Если она говорит правду, Бог не допустит ожогов на ее руках (об этом знает каждый добрый христианин). Если же она лжет, раскаленный прут сожжет ее руки. Имея такие неоспоримые доказательства ее неверности, недоброжелатели получат все основания отправить ее на костер.

Изольда отправила Тристану письмо с просьбой помочь ей осуществить тайный план. Когда наступил назначенный для испытания день, Тристан высадился на берег, переодетый в лохмотья нищего странника.

Все было подготовлено к началу испытания: пылал жаркий огонь костра, рядом под охраной находились святые мощи, а неподалеку уже был приготовлен позорный столб, заботливо обложенный сухим хворостом. Перед тем как сойти с лодки, королева указала на переодетого Тристана и сказала одному из рыцарей:

«Подведи ко мне этого бедного странника, чтобы он перенес меня через грязь, ибо я хочу предстать перед людьми, не замарав своей длинной одежды».

Тристан вброд подошел к лодке, взял на руки королеву и перенес ее на сухую землю. Она стояла, одетая в белоснежное платье, перед всеми баронами Тинтажеля и Камелота, ибо сам король Артур и весь его двор пожаловали из Камелота, чтобы засвидетельствовать правоту воли Господней, исключив наперед всякие сомнения. Все застыли, изумленные красотой Изольды. Тогда, поклонившись святым мощам, она начала свою клятву:

«Я клянусь святыми мощами, что ни один мужчина не держал меня в своих объятиях, кроме короля и этого бедного странника, который перенес меня с лодки».