МЫ: Глубинные аспекты романтической любви

Чтобы вернуть аниме ее психологическую роль королевы внутреннего мира, необходимо сделать одну важную вещь. Мужчина должен захотеть убрать проекцию анимы с реальной женщины, существующей в его жизни. Только это дает возможность аниме играть свойственную ей роль в его психике. Только это дает ему возможность увидеть женщину такой, какова она в реальности, – отягощенной грузом его проекций.

Устранение проекций дает возможность аниме стать тем, чем она изначально являлась: архетипическим образом, который, находясь на своем месте, помогает личности устанавливать контакт между Эго и бессознательным (Jung, Psychology of the Transference, p. 504).

Где же находится «ее место»? Она «помогает устанавливать контакт между Эго и бессознательным», существуя в глубине психики мужчины, в его воображении, воодушевляя его изнутри.

Когда Тристан заявляет о своих правах на королеву, это означает, что он настаивает на необходимости воплощения анимы в физической реальности. Он пытается сделать свою душу физически ощутимой, вместо того чтобы осознать ее живущей во внутреннем мире. Вместо переживания ее через символы в качестве внутреннего образа фемининности, он хочет превратить ее в реальную, физически существующую женщину. Мы не только превращаем образ женщины в символ анимы, но при этом абсолютно забываем о том, что сделали ее этим символом. Мы верим в то, что анима – это женщина, а женщина – это анима. Мы требуем от женщины, чтобы она играла эту роль и была богиней, а не обыкновенным человеческим созданием. Очеловечивая аниму, мы теряем из виду свою душу; пытаясь обожествить женщину, лишая ее женской природы, мы теряем ощущение ее человечности.

Королевский брак Изольды и ее коронация говорят нам о том, что она всегда должна оставаться королевой внутреннего мира. Мы не можем одним усилием воли оторвать ее от короля внутреннего мира, расторгнуть королевский брак, превратив его во внешние отношения, существующие в реальном мире. Если мы попытаемся сделать что-либо подобное, королевство разорвется на части, и структуре человеческой жизни и человеческих отношений будет нанесен огромный ущерб. Но поскольку Тристан продолжает пытаться смотреть на аниму как на реальную женщину, он никогда не ощущает ее в качестве своей «госпожи Души», хотя именно такого переживания он жаждет и именно в нем заключается глубочайшая мудрость.

Есть и другой путь. Мы можем научиться различать внутреннюю и внешнюю форму, уступив королеву королю и позволив ей открыть целый новый мир сознания – мир, который мы можем увидеть, лишь подойдя к ней как к архетипу, переживаемому глубоко внутри.

Где-то в глубине своего сердца Тристан понимает, что Изольда должна всегда оставаться королевой. Именно поэтому он не хочет заключить с ней обычный брак и в критический момент кладет между ними обнаженный меч. В глубине души он осознает, что не может ею владеть, как владеют обычной женщиной. Одной рукой он отдает ее королю, а другой пытается удержать рядом. Он делает это бессознательно, оглядываясь и сожалея, оплакивая свою судьбу и не находя никаких глубинных мотивов своих поступков.

Если бы Тристан мог принести эту жертву осознанно, если бы он мог вернуть королеву на ее трон и понять, почему все должно быть именно так, а не иначе, его судьба не оказалась бы столь трагичной. Он мог бы оставаться рядом со своей королевой, чувствовать ее божественность, жить с ней в согласии при условии существования их отношений на должном уровне. Он обладал бы Ее Величеством Душой как внутренней реальностью и был бы свободен, чтобы жить в реальном мире со смертной женщиной, чтобы страстно ее любить такой, какая она есть.

11. Обман под сосной

«Но в каком же преступлении должен я покаяться, друг Огрин? Ты, который сидишь здесь и судишь нас, знаешь ли ты, какое зелье мы выпили в море? Тот славный напиток опьянил нас».

Такими словами Тристан отвечает отшельнику Огрину на его призыв к покаянию в совершении предательства и прелюбодеяния. Вместе с этими словами в мир входит новая мораль. Те, кто выпил любовное зелье, получают индульгенцию. Тристан утверждает, что он невиновен, что он не совершил ничего дурного, а просто ведет себя по новым правилам. Опьяненный волшебным вином, он поднимается над старыми стандартами добра и зла. Он не хочет, чтобы его судили ни по одному закону, кроме закона страсти. И Бог столько раз был на его стороне, что он имеет полное право считать, будто получил разрешение небес.