Мы говорим на разных языках (СИ)

- Ты же не дашь им жить спокойно, да? – спросила она настолько тихо, что за шумом воды ее почти не было слышно. – Почему? Тебе не кажется, что только потому, что у тебя жизнь не сложилась, не стоит портить ее другим? Дай им шанс.

Грэнзэ качнул головой, раздраженно собрав мыльными руками волосы в хвост, и продолжил мыть посуду.

- Я не порчу никому жизнь. Я просто знаю, чем это закончится. Слишком хорошо знаю.

Юма взяла полотенце и стала вытирать бокалы, решив не отвечать. Спорить она не любила, тем более, хорошо знала, что с Грэнзэ это еще и бесполезно – он все равно найдет сотню аргументов, подтверждающих его правоту.

- Браслетик у тебя милый, – Грэнзэ указал взглядом на руку Юмы и хмыкнул. – Гость подарил, да? Который стал часто захаживать?

Ощутив, как вспыхнули скулы, Юма отвернулась, делая вид, что проверяет бокал на просвет, а потом кивнула.

- Ясно, – Грэнзэ кивнул. – Давай заканчивать тут и иди домой спать. Если нет других планов – побудь с Лиссой, ладно? Грэй, наверное, гулять до утра уедет.

Юма повернулась, торопливо убрав с лица прядь волос.

- А Ты?

- У меня «тойота», – Грэнзэ вздохнул, выключил воду и потер глаза. – А теперь еще и мерс, спасибо этой красотке, которой приспичило от него избавиться. Не было печали, блин. Наверное, детка не привыкла жить на гроши, и ей нужны бабки на рестораны.

- Давай хоть поужинаем тогда, – Юма слабо улыбнулась, кивнув головой на небольшой столик в углу. – Ты же, как всегда…

- Ты – тоже. Ну, на кой хер ты опять деньги тратишь, а? Я же сказал, что мы прорвемся, – Грэнзэ вздохнул, обнял ее за плечи и поцеловал в висок. – Прости. Но тебе надо дальше, а не в моем болоте топтаться.

- Я не маленькая девочка – сама разберусь, – Юма уткнулась ему в шею, крепко обняв, и закрыла глаза. – Это мои деньги – что хочу, то и делаю. Я их заработала, а если ты за мою маму переживаешь, так я ей купила продуктов на неделю вперед – Сэльва аванс дал.

Грэнзэ промолчал, устало вдыхая аромат ее волос, насквозь пропахших табачным дымом и яблочным сиропом.

Юма расслабилась в его объятиях, позволив себе редкую роскошь – отодвинуть все в сторону и просто насладиться мгновением скупого тепла, вдруг подаренного Грэнзэ.

Который год уже ей хотелось верить, что все у них изменится и станет хорошо, что однажды они будут вместе не просто в постели, но и в душе.

Но этого не происходило. Раз за разом разбиваясь об бетонную стену, тараня ее разбитым в кровь лбом, Юма поняла простую и банальную истину – Грэнзэ любил ее, но не так, как она хотела этого, как мог бы любить, не будь в его сердце Лии, которой просто повезло встретить его чуть раньше, чем Юма.

Сережа мог дать ей все – надежность, дом, уверенность в завтрашнем дне, потому что он предложил то, что стало так редко в их мире – свадьбу. Он готов был жениться на ней, даже зная, что сердце Юмы занято, готов был ждать, прощать, принимать…

«Я не знаю, как мне быть, Грэнзэ… не знаю и все».

Она все решила несколько дней назад, на похоронах Кира, осознанно поехав к Сереже ночевать, понимая, что будет дальше, решив попробовать и понять, что такое быть обожаемой и любимой. И это было прекрасно. Юма решила, что уедет от Грэнзэ и больше не выйдет на работу в кафетерий, найдет себе другую, даже из района уедет и забудет его телефон.

И вот именно в то утро, когда она приехала, чтобы сказать все это – в доме Грэнзэ оказалась Герда. Такая влюбленная, такая милая и открытая, рядом с которой Грэй вдруг стал как-то ярче и намного добрее.

Они любили.

Она увидела это со стороны.

Она поняла, что без этого ничто не имеет смысла, ни дом, ни семья, ни весь белый свет.

- Сережа, я передумала, – Юма часто дышит в трубку, стараясь не заплакать, потому что понимает, как на том конце провода сейчас будет больно ни в чем не виноватому человеку. – Я… я не могу без него… прости, пожалуйста, прости меня…

В ответ звучит долгая-долгая пауза, во время которой Юме хочется вырвать себе все волосы на голове, потому что она знает, именно знает, а не просто представляет, каково это – слышать, что тот, кого ты любишь, не может жить без кого-то другого, не без тебя.

- Хорошо. Ясно. Звони, когда передумаешь. Дверь открыта, Юма, ты стоишь большего.

- Пока, – уже в короткие гудки шепчет Юма, зажмурив глаза, и вешает трубку.

- Я пойду, – Грэнзэ отстранился, коротко поцеловав ее в шею, и вышел из кухни.

Юма постояла минуту, смахивая с накрашенных ресниц сырые искринки, потом взяла со стола тарелки и вышла следом за Грэнзэ. Она молча толкнула дверь в гараж, подошла и уселась рядом с тойотой, на боку которой уже красовался серебристый лев в закатной саванне.

Привалившись головой к плечу рисовавшего Грэнзэ, Юма взяла с тарелки котлету и, откусив кусок, не глядя сунула остаток ему.

Грэнзэ коротко кивнул, практически проглотив еду, и ничего не сказал.

«Ты pасскажи мне, как живешь и где твой дом,

А pазговоp о нас оставим на потом.

Ты pасскажи, у нас есть вpемя до утpа,

У нас есть ночь, да без нее ж никак нельзя...»*