Мы говорим на разных языках (СИ)

Дверь подъезда, всегда открывавшаяся со скрипом, вдруг распахнулась, как ей показалось, совершенно бесшумно, выпустив Герду прочь и обдав брызгами ночного дождя.

Ей хотелось кричать, звать, повторять снова и снова одно и то же имя, как будто это могло вернуть человека к жизни, но голос исчез, как в сказке о Русалочке, оставив только сухие короткие всхлипы без слез.

«И принц ее не услышал и никогда не узнал, что именно она любила его и спасла. Спящая Красавица не проснется. И Принц никогда не придет за ней, потому что его больше нет…»

Бездумно скатившись по ступенькам, Герда рванула дверцу серого джипа и бросилась за руль.

«Прочь. Куда угодно, только подальше от этого места… Дима, да как ты мог? Ты еще и на такое способен? Убийца. Бездушный, черствый убийца – мой муж…»

Машина взревела непрогретым мотором, выкатываясь задом с газона, снесла низкое ограждение и развернулась, визжа шинами по мокрому асфальту.

- Герда!!! – из подъезда выскочила Аника. – Герда, стой! Стой, дура, там тормоза неисправны!

Крик пролетел мимо ушей Герды, которая врубила передачу и нажала на газ.

Ей было наплевать сейчас на подругу. Ей было на все наплевать, кроме того, что внутри рвалось и билось что-то большее, чем ее влюбленность или любовь.

Внутри рушилось все-все-все.

Привычный мир расчета и обмена давно разлетелся в прах, под натиском того живого, что она рассмотрела в Грэе и чему поверила.

А теперь умирало и это.

Потому что Грэй оказался не тем, кем она его видела.

«В нем все не так. Все как в кривом зеркале, кроме его улыбки и теплых глаз».

А еще потому, что умер Грэнзэ. Настоящий, живой, умеющий сделать все-все для других, даже для тех, кто был ему отвратителен.

«Для таких, как я. Потому что и мне он дал ощущение жизни. Настоящей. Собственной. Со своими решениями и ошибками… А теперь этого нет…»

Проспект.

Знакомый поворот и за ним перекресток.

«Мама, как же ты оказалась права…»

И пусть дождь стеной – это не важно… на лобовом стекле в дождевых изломах Герде отчетливо виделись нахмуренные черные брови и скупая чуть кривоватая улыбка.

«За что Дима его убил? Неужели просто из своей тупой ревности? Но почему не Грэя? Почему именно Грэнзэ? И почему теперь, когда я только начала понимать, насколько он мне нужен? Почему судьба забирает все самое важное именно тогда, когда мы больше всего в этом нуждаемся? Отчего было не забрать его до того, как мы встретились?..»

Болотные глаза на лобовом стекле, так знакомо щурившиеся ей прямо в лицо, вдруг вспыхнули ярко-ярко, и Герда даже улыбнулась, поняв, что она просто сошла с ума, потому что это придуманная ей картинка, и она не может светиться…

«Привет, Грэнзэ, а знаешь, я поняла одну вещь забавную – тебе будет смешно. И да, не волнуйся, Юма забрала твою дочь с собой куда-то. Лисса не одна. Грэй… а я не знаю, что сказать тебе о нем… я его никогда не любила, оказывается…»

«А он тебя – только «кажется»…

- Дмитрий Михайлович, примите соболезнования, – пожилой майор патрульной службы с коротким вздохом придвинул неподвижно сидевшему перед ним Диме пачку документов. – Дождь, дорога скользкая, видимо, не справилась с управлением. Превышение, конечно, большое, но мы понимаем ситуацию – все же недавно только отца схоронила и такая молодая еще…

Дима едва заметно качнул головой, тупо уставившись на фотографии развороченного джипа на обочине. Своего джипа.

- А что второй водитель? – хрипло спросил он. – Что с ним?

Майор вздохнул, покачав головой.

- Трезвый был, ехал осторожно. Она же на встречку выскочила, да еще на полном ходу. Насмерть сразу.

Дима кивнул.

- Дело закрыто. Подпишите, пожалуйста. Тело можете забрать сразу после вскрытия. Наши соболезнования Светлане Родионовне.

Дождавшись, когда майор вышел из кабинета, оставив его с бумагами, Дима отбросил голову на спинку кресла и вздохнул.

- Может, дома все подпишешь? – с противоположного стула поднялась Аника. – Спокойнее будет, а потом ляжешь спать?

Отрицательно качнув головой, Дима нашел в себе силы открыть глаза и склониться над протоколом.

Грэй как сквозь густой туман смотрел на людей, заполонивших квартиру. Он их не знал. Медики, менты…След с Глебом, который как приклеенный ходил за хозяином по комнатам, какие-то странные типы…

- Оставьте его, – След качнул головой, остановив молоденького участкового, который направился было к Грэю. – В шоке сопляк, и так видно. Это его младший брат.

- Он может что-то знать, Леонид Карминович, по уставу мы обязаны…

- Ой, суньте его в задницу, – неожиданно миролюбиво и устало посоветовал След и подошел к Грэю. – Что он знать-то может? Грэнзэ его дальше капота машины не подпускал никуда.

Участковый предпочел согласно кивнуть, но все же вытащил блокнот и ручку.

- Илья Андреевич, Вы меня слышите? Вы понимаете, о чем я Вас спрашиваю?

След сокрушенно усмехнулся, бросив Глебу негромкое «молодо-зелено», и закурил.

- Грэй, кто его грохнул? Ты видел? В упор же стреляли. Какая сука это сделала?

Отвернувшись от окна, в которое он бездумно смотрел все это время, Грэй еле-еле мотнул головой.

- Ты пришел домой позднее? Кто еще тут был?