Мы говорим на разных языках (СИ)

Не дослушав сорванного «Грэнзэ тут…», Юма швырнула трубку, подхватила на руки Лиссу, которая увлеченно рисовала кремом на пироженке цифры, и бросилась прочь.

Впервые с тех пор, как у нее появилась работа, она наплевала на риск быть уволенной.

Юма дорожила ей, зная, как просто остаться без куска хлеба. Она знала, что такое искать работу и как непросто ее найти. Особенно без образования. Особенно, когда у тебя мать и собака… Никогда она не подводила Сэльву и даже мысли не позволяла себе вот так все бросить, даже не закрыв крана…

Как далеко, оказывается, их дом от кафе.

«И как Лисса подросла. Не замечала, что она стала такой тяжелой… как Грэнзэ прибежал с ней со своей трещиной в ребре только?..»

А еще надо вскарабкаться на холм, заросший травой и такой скользкий от дождя…

«Слава Богу, я каблуки не надела, хотя он не собирался сегодня на работу выходить. Могла же, как дура вырядиться… Слава Богу!..»

Подъезд.

«Опять козлы эти на газоне паркуются. Господи, почему им все можно?! Ну почему они могут купить все-все, а я даже салат не смогла приготовить… детка, держись крепче, родная, мне руки нужны за перила хвататься… я такая слабая… дышать нечем…»

С хриплым выдохом, проклиная себя, Юма ввалилась в открытую дверь квартиры и ссадила Лиссу на калошницу.

«Хорошо, что я убралась… хоть не найдет, что не надо…»

И вбежала в кухню, где горел свет и громко-громко свистел чайник.

Вернее кричал человек…

- Сережа…

«Да хуй с ним – ночью закончу все!»

Все оказалось просто. Ключи, куртка, ствол на всякий случай и город, свистящий прочь.

Он никогда в жизни не слышал ее голос таким.

Юма бывала всякой – смешной и грустной, упрямой, гневной, усталой.

Самой нереальной она оказалась истомленно-нежной, убаюканной сексом и лаской до обморочного оргазма…

Но такой…

«Мертвой…»

Юма не была ни единого разу.

Сергей знал адрес и не стал спрашивать.

- Я сейчас буду, Юма. Просто жди.

Он понимал, что вероятнее всего, ему не все будут рады по известному адресу, но на это было плевать, потому что ее голос не должен так звучать.

- Сережа… Сережа… Господи…

Она плакала. Это оказалось очень страшно. Сухие всхлипы летели в трубку, прерываясь лишь на то, чтобы дать вздохнуть.

Ударив у подъезда по тормозам, Сергей бегом бросился к двери. Но лишь для того, чтобы Юма выпала ему в руки прямо из темного провала, крепко прижимающей к себе черноволосую девочку.

- Прости… не могу… ее не могу оставить… там…

- Ваша? – Сергей подхватил Юму и помог добраться до машины.

- Его, – Юма усадила девочку на заднее сиденье и умоляюще сжала руки.

- Садись, – Сергей открыл переднюю дверь и, захлопнув ее за Юмой, сел за руль. – Потом все расскажешь.

Юма тяжело привалилась к его плечу и кивнула.

- Сережа… Сережа, я…

Развернув машину, Сергей выжал газ и поехал на проспект.

Работу он завтра закончит, найдет, что сказать начальству и коллегам.

Разберется.

Сейчас нужно разораться вот тут.

Герда даже не услышала ее.

Только когда прямо в красную лужу, чавкнув и хлюпнув коленями об пол, кто-то свалился, она перестала кричать, дав своему горлу вдохнуть и выдохнуть.

«Юма…»

- Грэнзэ… Грэнзэ… – Юма почему-то не вызывала скорую и не звала на помощь.

Она словно не понимала, что случилась беда – гладила Грэнзэ по развороченному лбу и груди, заглядывала в глаза, плакала…

«Да слезы-то ничем не помогут… надо скорую… надо спасти его…»

- Папа! – опять этот до тошноты отвратный хлюпающий звук.

Красное густо чавкнуло под рыжими кроссовками. Герда запоздало поняла, что в кухню вбежала Лисса.

«Почему никто ее не остановил? Ребенку такое видеть нельзя…»

- Папа!!!! – словно взорвало все вокруг, так высоко и пронзительно оно зазвучало, разбившись об потолок. – Папа! Папа, ты обещал мне!..

Герда отшатнулась, зажимая уши руками, и бросилась на Анику, топтавшуюся тут же. Она только сейчас поняла, что Грэнзэ на самом деле уже нет, а адрес…

«А Дима его не знал!»

Грэй тупо смотрел, как Юма обнимала мертвую голову его брата, как Лисса дергала его за руку, крича на весь дом. Он слышал, что Герда ссорилась с девушкой в коридоре, а сидевший у стены парень просто рыдал, повторяя, как заведенный: «Леха… бля, Леха… я не хотел…», и не мог тронуться с места.

«Грэнзэ… слушай, брат, а чего же тогда с мерсом-то делать? Движок же расколот, да? Ты уже разобрал его?.. Я сам не смогу, один…»

Он услышал, как хлопнула входная дверь, а потом еще раз, понял, что ушла Юма, почему-то забрав с собой Лиссу.

«Это же его дочь… даже не спросила… А кто еще?..»

- Закрой рот уже, – бросил он парню у стены, поднялся и потащился в свою комнату.

Если не видеть, то Грэнзэ просто вышел из дома.

«Вот, как я и хотел, свалили втроем погулять, оставив нас с Гердой наедине… А где Герда?..»

====== Крик, Русалочка и букет орхидей ======

«Крик – это порождение сильных эмоций, особенно, когда он летит из самого сердца».

Раньше Герде казалось, что она понимает эти слова.

Она кричала, узнав, что не стало папы, плакала, теряя друзей, и даже расставаясь с любимыми куклами, не могла удержаться от слез.

«Где же теперь-то хоть одна капля? Где слезы, когда вот именно сейчас они нужнее всего?..»