Мы истребляем людей (сборник, том 2)

Помещение поглотила тишина. Едва слышное жужжание динамика телефона можно было принять за шмеля, говорящего на человеческом языке.

— Меня просили сообщить вам, мистер Штамм, — прожужжал шмель, — что мы пересмотрели свою позицию относительно «Леди Пантагрюэль». Наша компания только что подписала договор с Джессикой Тэнди, и мы хотим, чтобы она сыграла главную роль в вашей пьесе. Мы готовы заплатить на десять тысяч больше, если пьеса еще продается.

— Конечно продается! — радостно прокричал дядя Эдмунд. — Я... гм... я перезвоню вам через пять минут. Спасибо. До свидания!

Он повесил трубку каким-то странным движением, потому что уже встал с кресла и направился к Игану и договору.

— Отдай мне документ! — потребовал дядя Эдмунд. — Иган, ты слышишь меня? Верни его мне, пока я не сказал мэру, чтобы он уволил тебя!

— Иган, — нет! — выскакивая из-за стола, дико прокричал Оуэн. — Не вздумайте этого делать! Он подписал его! Клэр купила пьесу!

— Докажи! — выпалил дядя Эдмунд. — Я выиграю у тебя в любом суде мира! Ты и твои вороватые дружки знали, что «Метро» согласится на мою цену! Неудивительно, что вы так спешили меня обмануть!

— А все потому, что вы... вы самодовольная старая жаба! — яростно выпалила Клэр.

— Клэр! — бегая кругами, умолял Оуэн. — Иган, пожалуйста! Дядя Эдмунд!

— Иган! — сказал дядя Эдмунд приказным тоном. — Не забывай, кто я такой. Отдай мне мою собственность, или я сделаю так, чтобы тебя уволили еще до заката!

— Ох, да сколько можно врать! — затараторил Оуэн. — Иган, он уже уволил тебя. Давай, разозлись на него! Мэр только что освободил тебя от обязанностей начальника полиции — разве ты не помнишь? Я знаю, это еще не произошло... хочу сказать, вообще-то, произошло, но ты еще не знаешь об этом! Иган!

Но Иган, встревоженно глядя на Оуэна, уже вкладывал договор в протянутую руку Штамма.

Простонав, Оуэн достал и с тонущим сердцем повернул стрелки назад на пять минут, смутно понимая, что на этот раз окажется слишком далеко.

Его ожидания полностью сбылись.

Глава VIII Управляемая ракета

С ужасным рывком весь мир ушел из-под ног Оуэна!

Страшная сила, казалось, вырывала Оуэна из себя самого, и сжимая часы смертельной хваткой, он с головокружительной быстротой полетел в непостижимые измерения. Якорь поднимался неприятными рывками, пока Оуэн, вися на конце цепи, раскачивался, как маятник времени.

Опять загремел, завыл шторм прошлой ночи. Сверкнувшая молния на секунду осветила библиотеку тусклым дрожащим светом. Через окно Оуэн увидел кипарис, победно выпрыгнувший из водной могилы и снова вросший корнями в скалу. Еще один рывок. Оуэн поднимался, но не мог понять, в каком направлении, а маятник времени раскачивался все сильнее.

Потом качнулся так, что вышел далеко за пределы, установленные часами. Каким-то непонятным образом перед Оуэном промелькнул радостный, пускающий слюни младенец, в котором он узнал себя. Затем Оуэн увидел бородатого старика и смутно вспомнил, что это его дедушка, и заметил индейцев, угрюмо строящих часовню под гораздо более молодым и более гибким кипарисом. Маятник остановился в крайней точке. На мгновение все замерло и стало настоящим. Но прежде чем Оуэн оказался на твердой поверхности, мир полетел вперед, и он беспомощно понесся вместе ним, все быстрее и быстрее — прямо до того момента, когда Клэр, адвокат, Иган, доктор Краффт, Штамм и сам Оуэн встали из-за стола.

И дальше!

Лица и события беспорядочно мелькали. Оуэну показалось, что он увидел себя с серой бородой, Клэр, охваченную старческой дрожью, и как их правнуки с любовью сгрудились вокруг них. Затем опять пауза и рывок. Лица исчезли.

Оуэн был абсолютно убежден, что его тащат наверх вместе с якорем, где он взорвется, как глубоководная рыба, достигнув поверхности нормального времени, разбросавшись по многим векам. Он отчаянно хотел отпустить часы, но не смел. Инерция могла утащить его бог знает куда, поскольку он был смазан этой смазкой — чертовым напитком времени — так, что летел бы по скользким дорогам времени до самого... чего?

— Нет, нет, — пробормотал Оуэн себе под нос. — Как меня может разбросать по всему тысячелетию? Этого не может быть. Просто быть не может!

Опять все дернулось и замерло.

Затем Оуэна снова закрутило. Время стало твердым, а пространство — жидким, и его понесло назад в прошлое, во время до подписания договора, до уничтожения кипариса — в самое начало шторма.

На этот раз маятник качнулся слабее. Когда якорь поднялся, дуги, казалось, стали короче. Оуэн остановился в красном свете вчерашнего заката и снова начал пролетать через бесконечное повторение событий прошлой ночи.

Он закрыл глаза, будучи не в силах наблюдать, как кипарис снова постигнет удар неумолимой судьбы. И открыл их как раз вовремя, чтобы увидеть то, что заставило его затаить дыхание. Нечто, которое на самом деле принесет ему победу, если он когда-нибудь сможет остановиться, чтобы воспользоваться этим.