Мы из блюза

Но вот, наперебой поздравив хозяйку и с днем рождения, и с недавним выпуском из училища, гости расселись за столом и воздали должное угощению. Когда же отзвучали все положенные здравицы, когда закончились все перемены блюд (скромные по военной-то поре, но всё-таки), и осталось подождать немного до чая, к которому анонсировали настоящую роскошь — торт от кондитерской Абрикосова на Невском, настало время песен. Взрослые остались в гостиной, а молодёжь переместилась к Наде в комнату, где именинница намеревалась дать концерт с самыми удивительными и новыми песнями.

— Немалую часть этих песен я узнала лишь вчера, и у меня нет ещё привычки их играть, — смущённо начала Надя. — Поэтому не судите меня строго, друзья!

И начала, аккуратно аккомпанируя:

По моей незасохшей руке
Пробирается тихо память.
По моей незастывшей реке
Проплывает тихонько птица.
По моей неубитой душе
Плачет скорбно забытый разум…
Я летаю снаружи всех измерений…[14]

По окончании песни повисла звенящая тишина. Первым опомнился и зааплодировал Александр, остальные немедленно присоединились.

— Надя, это потрясающе! — воскликнул Александр. — Такая нечеловеческая глубина и многоплановость образов при кажущейся простоте… Но откуда это? В жизни подобного не слышал!

— Слова написал Игорь Летов, футурист из Сибири. То ли из Омска. То ли из Томска — не помню, признаться. А музыку — наверное, тот, кто мне вчера ее показал и любезно написал ноты. Вот, послушайте ещё — это сочинение некоего господина Чигракова, о котором я, признаться, доселе тоже не слышала.

Давай разроем снег
И найдем хоть одну мечту.
Ты сказала: «Ты знаешь, она живет там»
Принесем домой
И оставим с собой до весны.
А потом с балкона отпустим ее:
Пусть летит
Колокольчик в твоих волосах
Звучит соль диезом.
Колокольчик в твоих волосах…[15]

— Это невыносимо прекрасно! — захлопала Варя в ладоши. Надюш, а ещё есть?

— Есть ещё немножко, — рассмеялась Надя. — Где-то на белом свете, там, где всегда мороз…

Когда все новинки отзвучали, восхищенные гости наперебой потребовали разоблачения загадки.

— Слушайте же, — начала Надя. — Вчера со мной случилась просто сказочная какая-то история. Я разучивала «Кокаинетку», новую песню Вертинского. Ой, я же совсем забыла вам сыграть её! Очень, очень замечательная песня, вот услышите — всё расскажу, и непременно сыграю. Так вот. Окно было открыто, и с улицы меня вдруг окликнул какой-то мужчина…

Когда рассказ был закончен и обсужден, Александр тихонько спросил:

— Надя, а вы позволите мне спеть «Кокаинетку» вместе с вами? Мне тоже очень нравится эта песня…

— Ой! — Надя прижала ладошки к щекам. — Как я сразу не поняла… Вы… а вы же сам Вертинский, да?

* * *

Уже идя по Средней Подьяческой с букетом гладиолусов, я сообразил, что вчера не запомнил номер дома. Но меня снова выручила музыка, даже испытал некое «дежа вю»: над Питером разносилась печальная песнь о московской наркоманке. Причем, как бы не в авторском исполнении. Но день выдался столь богатым на умопомрачительные зигзаги судьбы, что на удивление сил уже просто не осталось. И вот квартира номер семь. Звоню, на сей раз открывает горничная.

— Добрый вечер. Вы к кому-с?

— Здравствуйте. Так к хозяйке молодой вашей, Надежде Садовниковой.

— Как прикажете доложить?

Я представился.

— Сей секунд, сударь, — кивнула горничная. И, наклонившись ко мне, добавила: — Юргенсы они-с. Не вздумайте-с при Александре Оттовиче ошибиться.

Я обозначил поклон, приложил палец к губам, затем ладонь к сердцу, и горничная меня покинула. Но всего секунд через пять налетел ураган по имени Надежда.

— Божечки! Григорий Павлович! Это же настоящее чудо, что вы к нам пришли! — вскричал ураган. — Каюсь, за новыми впечатлениями вчера совершенно забыла пригласить вас — у меня же день рождения сегодня, мы отмечаем семейно и с друзьями, заодно и выпуск из училища…

— С днём рождения, Надежда Александровна! — я поклонился, сняв шляпу, и, вознеся мысленно хвалу Джимми Хендриксу за своевременное озарение, вручил ей букет.

— С ума сойти! Так вы знали?! Но откуда?! Но проходите, проходите же!

В следующие пять минут меня представили родителям, родственникам, друзьям — в том числе и Вертинскому, после чего налили бокал коньяку, который я и пригубил во здравие именинницы. Заверил всех присутствующих, что я не более, как случайный знакомый и почитатель несомненных музыкальных талантов Надежды, после чего был немилосердно утащен в музыкальный салон. Как оказалось, выступление хозяйки вечера, имевшее оглушительный успех, уже завершилось, и теперь у фортепьяно ее сменила подруга по имени Варвара, которая недурно играла вальс Шопена.