Мы из ЧК

— Два года хожу. Никого ни разу не видел на хвосте.

— Это хорошо. Рассказывай, что нового…

Вести были не очень интересными. О многом Чжан Цзян уже знал, но виду не подал. Ценным было сообщение о строительстве железной дороги на участке Моинты — Чу. Ее завершение приближало Алма-Ату к Уралу. Значит, и центр России становился ближе к Китаю. Сообщение о «курдах» удивило Чжан Цзяна.

— А ты не ошибся? — спросил он.

— Нет, господин Чжан.

— Значит, курды находят убежище в СССР! — удовлетворенно воскликнул Чжан Цзян. — Нашему великому союзнику этот факт будет очень кстати.

Матерый разведчик не заметил, как проговорился. Но когда сидишь на чемоданах и опасаешься, что повезут тебя не в том направлении, в каком хочешь, недолго проговориться.

Слушая обстоятельный рассказ Вани о посещении колхозов «Вторая пятилетка», имени Кирова, Чжан Цзян, полуприкрыв глаза, вспоминал, как два года назад, по указанию своего шефа разыскивал этого человека. В сообщенных данных его фамилия была совершенно иной и, если бы Ваня не пришел сам, вряд ли удалось его найти. Ваня помнил пароли на все встречи. Все же на всякий случай Чжан Цзян хорошо его проверил. За пять лет, что прошли с момента перехода им границы до появления в Алма-Ате, многое могло измениться. К тому же те хозяева, что посылали его в СССР, были противниками гоминдана и уже вышли из игры. Но для таких, как он и этот Ваня, главным был не цвет флага, а принципы, которые осеняет флаг. Проверка лишний раз убедила Чжан Цзяна, что Ваня еще сильнее стал ненавидеть Советскую власть. Не растратил он и полученных когда-то навыков. Ваня помог Чжан Цзяну отыскать нескольких китайцев, служивших в маньчжурской полиции. Эти сведения пригодились в развертывании агентурной сети.

Когда Ваня закончил свой рассказ, Чжан Цзян встал.

— Не сегодня-завтра я должен буду уехать отсюда. Причины, надеюсь, понятны. Так вот. Борьба не кончена. Чтобы победить там, надо бороться здесь… Больше в консульство не приходи. Веди себя незаметно. И жди. Со временем к тебе придет человек. От меня. Неважно, кто это будет: мужчина, женщина, европеец, азиат. Ему передашь все сведения и получишь новое задание.

— Я вас понял, господин Чжан. Будет сделано.

* * *

За два с половиной года Мустафин и Кузнецов заметно возмужали, стали опытнее, сдержаннее. На погонах их офицерских кителей, никогда почти не одеваемых, прибавилось еще по одной звездочке. Им удалось выявить и обезвредить несколько агентов гоминдановской разведки. «Бамбуковая роща» господина Чжан Цзяна заметно поредела. Было похоже, что Мустафин и Кузнецов вышли на опытного разведчика, прошедшего школу недоброй памяти генерала Доихара. Противник был умен и коварен. Имеющиеся данные убеждали в предположении, что Цзин Чжан-чжу был в свое время заброшен в нашу страну японской разведкой. Встал вопрос, как подступиться к этому скользкому, увертливому врагу. Прав был полковник, когда говорил, что предположение — не улика, а интуиция — не доказательство.

— Ну, что ж. Давай думать, мой дорогой мыслитель, — сказал Мустафин, усаживаясь на стул.

— Давай, — согласился Кузнецов.

— Итак. Дано: неизвестное лицо по фамилии Цзин Чжан-чжу.

— Почему же неизвестное? — удивился Иван Григорьевич.

— Да потому, что кроме фамилии мы о нем почти ничего не знаем.

— Ну, не скажи! — возразил Кузнецов. — Мы знаем, что в Советский Союз он попал 10 марта 1942 года, после того, как нелегально перешел границу. Нам также известно, что в Алма-Ату Цзин Чжан-чжу прибыл в середине февраля 1947 года, остановился в Талгаре. Кроме того, установлено, что работал на саксаульной базе, затем грузчиком в стройконторе при Управлении колхозными рынками, после чего поступил разнорабочим в Среднеазиатский геодезический трест.

— Все правильно. Дальше.

— Мы знаем, наконец, что в настоящее время Цзин живет по улице Шаврова.

— Браво!

— Мы установили, что Цзин интересовался дислокацией воинских частей, воинскими перевозками по железной дороге.

— Еще миг и ты выложишь железное доказательство причастности некоего Цзина к иностранной разведке, — иронически заметил Мустафин.

— У нас, — не обратив внимания на иронию, перечислял Кузнецов, — есть предположения и даже основательные подозрения. А это уже кое-что…

— И все же для полного разоблачения Цзина собранных улик мало, — серьезно закончил Мустафин. — Давай думать, как нам связать известное с неизвестным, как выявить тайное, ибо внешнее вроде бы ясно…

Долго сидели в своем кабинете два молодых офицера, два чекиста. Их беседа текла то тихо, то вдруг взрывалась, горячим спором, чтобы через минуту снова утихомириться…

Августовский день был на исходе. Жара заметно спала. Кузнецов не спеша шагал к городскому парку.

— Иван Григорьевич! — окликнули его негромко. Кузнецов обернулся, увидел догонявшего Ван Шен-гуна.

— Здравствуйте! Как здоровье, дела? — пожимая руку, спросил Иван Григорьевич.

— Ничего, все в порядке, — хмуро ответил Ван Шен-гун.

— Случилось что-нибудь? — насторожился Кузнецов.

— Поговорить надо, Иван Григорьевич.

— На работе неприятности?