– Тэпэр всэ понял! Спасибо, Олия! Завтра поеду в город, куплу чорный плэнка и конэц борщэвик!
– А у меня пленка в бытовке лежит, я запасливая! Сегодня же эту дрянь уничтожу! – выпалила Паулина. – Все, некогда мне с вами языки чесать! Со своими хлопотами я за вечер управлюсь!
– Ой, а я чувствую, мне самой не справиться, – задумчиво сказала Люська. – Виталик уже с утра накидался, толку от него теперь мало! Только давление поднять мне может, а в битве с борщевиком он мне не товарищ! Что ж поделаешь, придется рабочих нанимать! Объясню им, что делать, чтобы убить эту зеленую гадину! Найду ребят рукастых – они за полдня все сделают!
Наметив планы по безжалостному уничтожению борщевика, дачкинцы разошлись по домам. Казалось бы, история подошла к концу, но не обошлось без трагического финала.
Уже на следующий день мне позвонила встревоженная Люська и попросила, чтобы я срочно пришла к Паулине, так как сама она не знала, что делать. Войдя в дом соседки, я застала следующую картину: Паулина с красным, покрывшимся волдырями лицом лежала на диване и громко стонала, корчась от боли. По комнате ходила Люська и нервно курила:
– Ну наконец-то ты пришла! У нас серьезные проблемы! Паулина сильно обожглась борщевиком! Что с лицом, ты сама видишь, у нее еще и руки все в волдырях! Сама посмотри!
Откинув простыню с побелевшей от боли Паулины, Люська указала на руки пострадавшей. Здесь было от чего ужаснуться! Обе руки опухли и покрылись от кисти до плеча большими волдырями, толщиной в полтора-два сантиметра!
– Как же тебя угораздило так обжечься? Я же предупреждала, что с борщевиком шутки плохи, поэтому обязательно нужно надевать защитный костюм!
– Да жарко было, вот я и решила снять куртку, чтобы в майке работать. Думала, что аккуратно все сделаю и сок на меня не попадет. Поначалу ничего не болело, я решила на солнышке позагорать, а тут такая напасть! Оля, что делать?! Доктора вызвать?
– Да! Лучше обратиться к врачу, так как неизвестно, какая будет у тебя реакция на ожоги. Есть средство от ожогов?
– Люсь, посмотри в аптечке, – застонала Паулина. – Там, по моему, пантенол был.
Я попрыскала аэрозолем место ожогов на лице и руках, а Люська в это время позвонила в скорую. Объяснив врачу ситуацию, она взяла со стола лист бумаги и стала трясти им перед лицом нашей страдалицы:
– А это что такое? Скажи-ка на милость, как штраф за борщевик Мамиа у тебя оказался? – требовательно спросила она у Паулины.
– Я его из почтового ящика вынула. Шла мимо, смотрю, листочек какой-то белеет – вот я его аккуратно вытащила, прочитала и себе забрала.
– Зачем ты это сделала? Его же оштрафовали из-за тебя!
– И поделом этому подлецу! Нечего мою малину жрать! У меня на участок не влезала, я высадила ее за забор, а он как в магазин идет, так и подъедает мои ягоды, как будто я для него старалась!
– Как же тебе не стыдно, дура ты старая! До старости дожила, а ума не нажила! Жалко тебе, что ли, этой малины? Да у тебя ее полно! Вот тебя бог и наказал! Лежишь теперь и стонешь!
– Все, Люська, перестань, и так тошно! Больно очень!
Люська решила смилостивиться над болезной и только сокрушенно качала головой. Я полностью разделяла ее негодование – ну нельзя же быть такой мстительной и жадной. В комнате повисло осуждение и воцарилось гробовое молчание. Сказать действительно было нечего, а читать нотации – без толку.
Дождавшись приезда врача и выполнив его рекомендации, мы оставили засыпающую после укола Паулину и направились к себе. Люська все никак не могла успокоиться:
– Думать не думала, что от него такие страшные ожоги бывают! Оль, завтра ко мне рабочие придут – вот, боюсь, как бы они не пострадали.
– Скажи им, чтобы надели плотную одежду и перчатки!