Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

– Статистика насчет летальности от порезов и последующей потери крови – это бытовуха. Когда работает настоящий головорез, порезы – вспомогательный прием, без него зачастую обходятся вообще. Колющие удары, которые либо вызывают мгновенную смерть, либо нокаут и последующее тихое помирание – вот как это выглядит. Не надо думать, что так могут только супермастера, которые много лет тренируются. Убивать лохов, которые чуть зазевались, бойца обучают очень быстро. Вот так они почти все и умерли, жертвы ножа разведчика образца 1940 года. Наверное, не обязательно всем быть умельцами по этой части. Но помнить все это и учитывать в своих раскладах надо. А то последняя мысль в жизни будет глупая и смешная.

– Да невозможно так человека пырнуть, чтоб он сразу брык, и все! – как-то чересчур уверенно говорит шпанистый.

– Вы своих орлов в Артиллерийский музей водили? – неожиданно спрашивает Брысь однорукого.

– Ага. А что? – отзывается тот.

– Довелось видеть эрликон – зениточку автоматическую? Она приметная, аккуратненькая такая и стоит на голых ободах, резиновые шины с нее сняты?

– Видели. Видели, – подтверждают сразу несколько человек.

Шпанистый что-то тихо напевает, отчего сидящие рядом с ним девахи кто хихикает, кто смущается. А Хиросима свирепо тычет его кулачком в бок. Кулачок маленький, аккуратный, но шпанистый пацан тут же затыкается. Мне показалось, что пацан воспроизводил что-то насчет стоящей на горе машины без колес, резину с которой употребили на презервативы молодые люди.

– Так вот любопытная история была с этой зениточкой. Точно такая же стоит в минском музее. Тоже без резины. Меня это заинтересовало, спросил. Оказалось, что это партизанские трофеи – взяли в ножи одномоментно целиком батарею. И что любопытно – чисто, тихо и только холодным оружием вырезав расчеты и вывезя потом орудия и боеприпасы к ним прямо из-под носа у остального гарнизона. Никто и не заметил, что рядышком зенитчиков вырезали поголовно. Вот и прикиньте, как резали. Доктор, человек, который кровью истекает после того, как его пописали ножиком, сколько живет?

– Ну смотря как пописали. Если сильное кровотечение, то минуты, если артерии не зацепили, то часы и больше.

– Вот и судите сами, какой там был ножевой бой, если никто из зенитчиков и стрельнуть не успел. Красивая работа. Про снятие часовых уже молчу, хотя любого разведчика, даже салагу из разведроты, этому в принципе учат. Не говорю про спецов из ГРУ или подобных контор. Снимают часовых с ножа так, что не то что не взвизгнет часовой, а даже не хрюкнет и ничем не брякнет. Стоял – и исчез. Вот как-то так.

– А резина с колес куда делась? – гнет свое шпанистый, отчего получает аккуратным кулачком еще раз в бок.

– Эти эрликоны стояли стационарно в системе ПВО городка. Вот немцы и посчитали, что шины им не очень нужны, и передали тем эрликонщикам, которые прикрывали танки – у тех из-за постоянных переездов шины буквально горели, был недостаток шин у гансов к этой технике. Так что все просто.

Минуту все переваривают информацию.

– Кстати, а как называется ваша группа? – спрашивает майор у однорукого.

– Детдом девять. Это для обеспечения снабжением. А так пока не думали. Не пионерами же называться.

– А чем плохо пионерами? – удивляется майор.

– Совок! – фыркает Тимур, заметно, что многие из подростков его мнение разделяют.

– Возраст не пионерский у большинства, – замечает со своей стороны вожатый. Или воспитатель? Раз это – детдом?

– Тимур, шат аб! – заявляет Ленька.

– Но совок же! – возражает встопорщившийся Тимур.

– Панцергренадеры тоже совок? – не удерживаюсь я.

– Это ты к чему?

– Пионеры вообще-то во многих армиях мира – это саперы. Инженерные войска. Официально называются так.

– Ну да, – подтверждает и Рукокрыл.

– А чего в совке так их называли? – удивляется невысокий паренек.

– Ну значение этого слова еще – первопроходец, идущий первым. За рубежом есть такое движение – бойскауты…

– Скаут – это разведчик, – поправляет меня Рукокрыл.

– И бронемашина такая есть. – Ленька опять лезет в разговор.

– Я ж говорю – разведчик! Они ж тоже первыми идут.

– Говоря проще, для правильного воспитания молодежи давным-давно придумано собирать вас в группы и обучать всякому правильному. Чтоб не обалдуями росли. А уж как называли – скаутами или пионерами, разницы особой нет.

– Так пионеры, это же сплошь совковая пропаганда.

– Так и скауты-то тож пропаганда. «Боже, храни Королеву». Ну?

– А американские что? Или вот греческие?

– Это что, во всем мире, что ли, пионеры были? Только название другое? – удивляется до этого помалкивавший кучерявый паренек, который сегодня как раз управлял мотозомбями из останков колясок.

– А то ж! Назывались по-разному, но были. Пионеры, бойскауты, в Германии – гитлерюгенд.

– Да вы сказанули! Прям одно и то же – гитлерюгенд и бойскауты! Пионеры-то ясно, похожи. Тоталитаризм опять же. Но бойскауты-то?

Брысь достаточно спокойно смотрит на паренька, потом, явно подбирая слова, отвечает: