Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

— Жена с дочкой. И друзья. Тяжело было – как никогда раньше. Я был уверен, что уйдет от меня. Она у меня красавица – пояснил мне калека и продолжил – а она не ушла. Мне после этого стыдно стало. Я—то их бросить никак не мог. Ну а други помогли найти новую работу. Семью ж кормить надо.

— Ну это да. Тут главное, чтоб был якорь. Который в жизни держит. Ну и чтоб было ради кого жить. Это—то я знаю! Незадолго до Беды я своего однокашника встретил. Он еще похвастал, что в телевизоре его покажут, вот как раз на эту тему.

— Он что, тоже безногий? – хмыкает блондин, но явно заинтересованно.

— Не, он лекарь, у Федорова в клинике работал. Офтальмохирург. Вел прием – а к нему женщина заплаканная заходит. Глаза явно здоровы, непонятно что нужно. И оказывается, что у нее сын работал в поисковом отряде – собирали останки красноармейцев, ну и подорвался на немецкой минометке. Сам в общем виноват, но об этом говорить без толку.

— Это как— лопатой ткнул или наступил – уточняет калека. А я отмечаю про себя, что у него явно есть навык набивания ленты патронами.

— Нет. У них в отряде были несовершеннолетние шалопаи, закатили минометку в костер, а он как увидел – хотел ее из огня выкатить, да не успел. Только и заметил, что красный корпус мины мелкими трещинками моментально пошел, словно сеточкой покрылся – и все. Его не так чтоб сильно поранило, а вот глаза выхлестнуло непоправимо. А он художник, представляешь, да еще и успешный был. Ему без глаз – вилы. И жена тут же ушла. Вот он матери и заявил, что ему жить незачем, если видеть не будет. А парень упертый, что сказал – то и сделает. Ну а матери—то каково – вырастила одна красавца парня, все у него складывалось отлично – и такая катастрофа. Вот она и возила его по клиникам. А ответ везде одинаковый – зрение при таком поражении не восстановить. А сын в депрессии глубочайшей, жить не хочет. Мать его и привезла в Федоровскую клинику, как в последнюю инстанцию. И все врачу выложила. Самое кислое было то, что она сыну наплела семь бочек арестантов, сгоряча придумав по аналогии с зубным протезированием, что ему могут коронки поставить, а это дичь несусветная…

— Это даже я понимаю – улыбается красавец.

— Ну дык! В общем – помочь нечем. Но мать уверена – если сын немного обвыкнется с новыми реалиями – то затею с самоубийством бросит. Он сильный. Надо протянуть время. Время лечит. Ну мой однокашник и устроил этому парню три дня консультаций – вплоть до руководства клиники, водил его по кабинетам. Что характерно – все в положение вошли, хоть и пеняли ему, что коронки – это ж чушь несусветная. Он отбрехивался, что не сам придумал. Замотали парня совсем, но сошлись на том, что пока острый посттравматический период – оперировать рано, надо добиться стабилизации процесса. Парень поверил, да мне кажется и любой бы поверил, когда в такой клинике уверенно спецы такое утверждают.

— И что дальше? – интересуется инвалид.

— А дальше вишь про слепого художника, который делает великолепные картины—аппликации, телевидение сподобилось передачу снять. Ну и офтальмолога попросили участие принять, однокашника моего.

— Обманули, значит, слепого беднягу – ехидничает блондин.

— Вообще—то нет. В то время как раз были серьезные прорывы в плане замены глаза видеопротезом. Мне приятель рассказывал, что и у япов и у немцев оно вот—вот могло получиться. Но Советский союз не вовремя развалился.

— Вот тут ты что—то плетешь, как твой приятель тому слепому пациенту. Лечишь, одним словом – уверенно говорит внимательно слушавший инвалид.

— Нет. Пока государства готовились к возможной Большой Войне разработки протезирования были важным направлением – если война, то инвалидов много, да еще молодых, надо их максимально реабилитировать, чтоб сами себе обеспечивали и не отнимали ресурсы, наоборот чтоб могли еще и работать. А если войны не ожидается, то и притока инвалидов не будет и государствам на эту проблему – тьфу и растереть. Нехай калеки сами исследованиями занимаются. Так что продержись СССР еще десяток лет – вполне бы были киборгпротезы. Те же бионические протезы конечностей ты ж видел?

— Мои такие… были – хмурится инвалид.

— Ну вот видишь. Глаз штука сложная, но наработки имелись. Просто сейчас куда выгоднее фикцией — СПИДом заниматься.

— Вот и дозанимались до такого похабства – совсем насупившись бурчит напарник. И тут же встрепенувшись тихо, совершенно другим тоном заявляет:

— У нас гости!

На изображении видеокамеры, что с фасада видно подъехавший джип – если не ошибаюсь «Судзуки—Самурай», что лично меня радует, потому как джип четырехместный, маленький. Он резко тормозит, чуть не воткнувшись в ограду, даже дает юза боком, из него ловко выпрыгивает женская фигурка и споро бежит к парадной двери, появляясь теперь на изображении второй видеокамеры.

— Одна? – спрашиваю я.