Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

— Если б я смог так сходу и афористично ответить, то был бы велик, как все древнегреческие Сократы и Аристотели одним пучком связанные. Ты к слову был на первой или на второй? – неожиданно спрашивает Енот у Сереги.

Тот, не очень удивясь странному вопросу, отвечает, что на второй.

— И какое у тебя было ощущение? – с журналистской вьедливостью уточняет хромой.

Серега задумчиво отвечает: «А вперемежку. То понимал, что я лох, который за чужие денежки горбатится и шкурой рискует зазря, пока умные ребятки в тылу бабло молотят. А было, что и наоборот – я делал мужскую работу и на мне все держалось, пока другие в тылу крысили… Хотя первое чаще, пожалуй. Особенно когда вернулся. А там когда видел, что мы за чуму остановили – бывало и гордился собой и своими ребятами. Да, гордился. Было такое».

Для меня это как—то внове. Да и вообще задумываться о смысле жизни… Поневоле в башку лезет старая пародия на Хармса «Гоголь о смысле жизни только к старости задумываться начал, в молодости у него совсем стыда не было… Однажды свою невесту в карты проиграл. И не отдал!!!».

— Вот знаешь и у меня как—то так же. С одной стороны понимаешь, что идиот. С другой – если бы не я, то из этих мажоров бойкие вахи выпустили бы кишки моментально. И вся преграда между головорезами и всеми теми в тылу – это небольшая кучка таких же идиотов, как я. С одной стороны обидно защищать мажоров и воров. С другой стороны – они—то удерут, а резать головы будут совсем уж неповинным. И получается, что поневоле задумывашься о том – а смысл всей твоей жизни – в чем? Родился, крестился, женился, помер? Или что—то другое? Или главное в жизни – купить в кредит Форд—Фокус? Или быть какбэ дураком, тратя силы на защиту неизвестных тебе людей. Которые не шибко—то скрывают свое презрение к лоховатым идиотам, зазря своим здоровьем жертвующим. У кого нет миллиарда – может идти в жопу!

— Странно, что ты сейчас об этом заговорил.

— Ничего странного. Сам же знаешь – надо выдвигаться каких—то уродов по приказу плющить. При этом явно и у тебя в башке вопрос «А почему – мы? А почему— я?». И при этом знаешь – не можешь не знать, что и у людоедов очень может быть бабы и дети есть. И тоже, что характерно – людоеды. Милые детишки—людоеды. Красотки девчонки. И тоже – людоедки. И бить их придется насмерть. И девушек милых и детишек ясноглазых. И при том святая цель как—то начнет святость свою терять, а особенно если учесть такой странный факт, что людоедов не трогали чересчур долго. Вопрос ведь такой возникал, а?

— Ну возникал…

— И как ты на него ответил, а?

— Гм… Я подписку давал… Ну в смысле…

— Ага. Знаешь, мы тоже с усами. И ушами. И мозги посерединке работают. Людоедство – вообще каннибализм, потому как мальчонка – крысолов на крысах проверял, да и Алик мичман тоже намекнул толстенным намеком – резко субьекта каннибала усиливает. И мощный он и ловкий и лютый… Потому их там и держали в целости – как живой эксперимент. И если бы не получилось, что каннибал дуреет в итоге до кретинизма и навыки теряет, то не уверен я, что все бы так кончилось. Не уверен. А сейчас мы будем зачищать неудачный эксперимент. И пока мы там будем рисковать – в тылу у нас ребятки будут безопасно богатеть…

— Не так безопасно, друже, не так безопасно. Помнишь азеров, которые дорогу братве Невидимой Руки Рынка перешли?

— Да как же,помню. Мы одного такого нашли, когда патрулировали – заказ на бабаморфу был там. Она как раз на азере и кормилась. Но с азерами оно как бы не удивляет. Дружок у меня рассказывал, как ему аксакал тамошний после провалов в боях с армянами сказал грустно: «Мы своим детям говорили,чтоб они в армии становились уважаемыми людьми, шли в хлеборезы и кладовщики. А армяны шли в танкисты –артиллеристы. Вот и вышло – у них танкисты—артиллеристы, а у нас хлеборезы»… Но суть—то не в этом.

— А в чем суть—то?

— А ссуть оне в горшок – говорит Енот свое привычное присловье.

Глава 16. Команда лекаря. Разговоры на воде.

— Ну так окромя горшка, что сказать—то хотел все—таки? – настаиваю я.

— Закат сегодня красивый – задумчиво отмечает Енот.

— Ага. И воздух свежий. И сакура цветет как никогда. Прям разговор двух военно—морских самураев в командной рубке величественно тонущего авианосца. Завязывай ты.

— Но закат и впрямь хорош. Завтра, похоже, будет тепло и ясно – поддерживает хромого Сергей.

— Ну вот и ты туда же…

— Видишь ли Юра…— вкрадчивым голосом «адьютанта его превосходительства» заявляет Енот – я не могу понять, кто такие герои – дураки или мудрецы. Вот в чем загвоздка, как мудро сказал когда—то принц Гамлет.

Я жду. Видать Еноту без шутовства трудно перейти к действительно серьезному разговору. А так, с шуточками –если что пойдет вперекосяк – то и отработать назад не сложно. Мотор деловито тарахтит, водичка плещется. Солнце село, но светло, только свет необычный, пепельный. Белые ночи в разгаре.