Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)

Я его понимаю. Мы прем по ожидаемому пути. Засаду на нас устроить — раз плюнуть. И если даже у беглых нет в башне крупняка, которым наша колонна и впрямь будет расколочена в момент, то нам и пары «Мух» хватит. А таких гранатометов у людоедов было до черта, даже наши трофейными попользовались от души. Мне не совсем понятно — то меня попрекали тем, что мы с безногим изображали из себя самураев, а тут — в куда более глубокую задницу послали — и все поехали без разговоров. Тот же Енот приказ на преследование воспринял как должное. И не мы одни — несколько групп выкатило на перехват беглого БТР. Тем более не пойму — в нашей группе все же оружия серьезного достаточно и для того же беглеца и наш крупняк и ЗУшка — смерть при первых же попаданиях. А в других группах такого нет, одни "Мухи".

Вовка ведет машину как всегда виртуозно, в салоне мягко покачиваются бойцы у амбразур, езда куда комфортнее, чем на маршрутке по городу в то, добедовое время. А мне вдруг в голову лезет давным давно прочитанный рассказик Станислава Лема "Охота на Сэтавра". Я тогда как-то не задумался над тем, как это — выйти на облаву против сбрендившего горнопроходческого робота, мощного, бронированного и вооруженного фиолетовым лазером, луч которого не виден в безвоздушном пространстве над Лунной поверхностью. Лезть по приказу на рожон, заведомо зная, что этот чертов робот превосходит преследователей во всем. Лезть потому, что пилоты и курсанты космоучилища в отличие от других работников лунного городка хотя бы умеют пользоваться спешно приспособленными для боя мирными лазерами. Лезть, зная, что уже есть убитые — транспортер с людьми робот немотивированно расстрелял, что робот не повинуется командам, что он сумасшедший, если можно так назвать машину со сбоем в программном обеспечении. Смертельно опасный сумасшедший. И потому надо угрозу всему городку остановить. Как говорилось раньше — любой ценой. Просто потому, что любая цена — все равно меньше, чем гибель городка и космодрома. Со всем персоналом. А так получится при любом попадании горнопроходческого лазера повышенной мощности по не рассчитанным на такое строениям. Тогда читалось спокойно — нам растолковали, что бывают такие ситуации. Когда "любая цена" — это допустимо. Потому что иначе цена будет запредельной. Большая война, отгремевшая сравнительно недавно, давала тому массу примеров. Вроде бы дурацкие разведки боем, позволявшие вскрыть систему обороны врага и на этом резко сократить потери при их пробивании. Отвлекающие удары. Те же наглые немецкие мотоциклисты, проклятье первого года войны, вездесущие и неистребимые. Раскрывавшие наши засады и позиции для сокрушительного удара подходивших чуток позже танков и пикировщиков, находившие дырки в обороне. Правда, кончились все же эти лиходеи на мотоциклах к 43 году, что резко сказалось на боеспособности вермахта в целом. Так кончились, что ни от одного мемуара не осталось. Разведчики, парашютисты, морпехи в десантах… Боевые охранения, авангарды, подставлявшиеся под самый первый удар. И, что характерно, не только в нашей стране — у Лема отлично получилось передать всю гамму чувств человека, которому очень хочется жить, но вот беда — кроме него некому выполнить чудовищно опасную работу. Вроде и не воевал писатель, а получилось у него лихо…

Сейчас такое старательно вышибалось, индивидуальная жизнь индивидуума — наивысшая ценность. Не возразишь, особенно когда речь идет о твоей собственной жизни. Беда только в том, что с такой установкой даже от гопников не отобьешься. Мудрость тысячелетнего выживания — как раз в ином. Сотрудничество, чем больше стая, тем в ней безопаснее и да, бывает, что кому-то придется и подохнуть, чтоб стая уцелела. Потому как выживание вида — главное. Для Природы жизнь отдельной особи — фигня совершенно несущественная. Природе плевать на индивидуальность. Не хочешь плодиться и выживать целым видом — добро пожаловать в небытие, в каменноугольные напластования… Тьфу, залез в эмпиреи. Воспарил. Скромнее надо быть, вот сейчас шарнут — и надо будет не умствовать, а спешно десантироваться и лезть в драку.

Еще остановка. Тронулись. Остановка. Тронулись. Остановка. Два неторопливых выстрела сверху — явно Ильясов ствол. Стоим. Ничего не происходит. Майор несуетливо поводил башенным стволом. Стоим.

Открывается десантная дверца, озабоченный Сергей обращается к майору:

— Похоже, упустили. Отсюда они дернули на шишиге. Стояла тут пара шишиг груженых, про запас похоже.

— А БТР?

— Брошен. Стоит за второй шишигой. И пулемета в нем нет.

— Ага. С шишигой в догонялки играть не выйдет. По пвошной бетонке ушли по окраине болота?

— Точно так. А наблюдатели их за саперов приняли — те тут болтались туда — оттуда. По времени у людоедов больше часа было на отход. Голый вассер, похоже.

— Досадно. С такой сволочью еще нахлебаемся. Но хоть не на броне ушли, все польза.

— Да. К слову лейтенант просит доктора подойти — церемонно говорит повернувшись ко мне Серега.

— А нам вылезти нельзя, ноги размять? — недисциплинированно спрашивает бубнивший морячок.