Мы из розыска…

Но о самом Говорушкине, о его возможных родственниках я не нашел ни слова.

«Постой! — убеждал я себя. — Должен же быть какой-то ключ к решению этой задачи. Если о нем нет ничего на стендах в залах, это не значит, что о нем не упоминается в тех материалах, которые в запасниках…»

Иду к директору музея…

Юрий Михайлович Цветков понял меня с полуслова и разрешил порыться в архивном фонде. На длинных стеллажах аккуратными рядами стоят толстые папки. На переплетах выписаны от руки фамилии тех людей, чьи документы хранятся в фонде.

Фамилии Говорушкина ни на одной папке нет. Может, о нем кто-нибудь упомянет? Я с головой погрузился в работу…

Который день сижу за письменным столом в одной из комнат музея и перебираю пожелтевшие от времени грамоты, брачные свидетельства с царскими орлами и церковными печатями, вглядываюсь в потемневшие от времени фотографии. Все не то… Материалы попадаются более поздние… Этот товарищ слишком молод — родился в шестнадцатом, другой подходит по возрасту, но служил в конной милиции…

Так я добрался до буквы Ш! В тоненькой, непохожей на другие папочке с неизвестной фамилией на корешке — Шалаев, оказалась фотография…

На ней — девяносто три человека. Большинство в кургузых пиджачках, старого покроя тужурках, линялых гимнастерках русского образца, трофейных френчах… Почти у каждого на голове кепка-семиклинка. Лица молодые — редко кому за тридцать. Серьезные и улыбчивые, строгие и ждущие… Ну когда же совершится чудо, когда сфотографируют? Переворачиваю снимок. Читаю… «Уголовный розыск. Петроград…» — год написан нечетко, с исправлением или допиской теми же чернилами. Можно прочитать как двадцать седьмой…

«Что-то здесь не так… — начинаю сомневаться. — В двадцать седьмом город уже носил имя Ленина. Значит, снимок неправильно датирован? Что еще? Карандашом написано несколько фамилий, но фамилии Говорушкина нет и среди них…»

Раз за разом вчитываюсь в карандашные пометки с фамилиями и останавливаюсь на одной, показавшейся мне знакомой. Где я встречал — И. Бодунов? Пристальный взгляд направлен прямо в объектив. С чужого плеча пиджак, выгоревшая кепка… Многие, стоящие рядом, в гимнастерках — он в штатском. Чем дольше вглядываюсь в снимок, тем больше нахожу в нем любопытного. Уже не кажется случайным то, что он стоит с самого краешка — рядом молодежь, такие же, как и он, ребята, а к центру снимка народ подбирается покрепче, посолиднее, старше. Может, именно здесь надо искать начальников, первых руководителей уголовного розыска не только столичного города Петрограда, но и молодой страны?

А может, все объясняется гораздо проще — постеснялся встать ближе к центру потому, что недавно работает? Новичок? Хорошо бы узнать, как его зовут?

— Бодунов? — переспросил Юрий Михайлович и улыбнулся, он подвел меня к стенду в «парадном» зале музея. — Знакомьтесь! Иван Васильевич Бодунов — помощник инспектора первой бригады уголовного розыска. Работал под руководством Сергея Ивановича Кондратьева. Человека тоже очень известного — именно он послужил прообразом главного героя фильма «Рожденная революцией» и книги «Будни уголовного розыска…»

— Но того звали Николаем…

— А настоящего — Сергеем Ивановичем! На снимке из фонда Шалаева его нет. Он поступил на службу позже. А Иван Васильевич работал с июня двадцатого…

— Значит, этот снимок сделан не раньше июня двадцатого и не позже двадцать четвертого?

— Скорее всего так… Позвольте посмотреть! — Он приблизил снимок к глазам. — Внесем поправку во вторую дату — не позже второй половины двадцать третьего года. Видите в центре интересного мужчину с галстуком-бабочкой?

— Вот этого, во втором ряду?

— Это Суббоч! Он руководил бригадой до Кондратьева, а в ноябре двадцать третьего погиб во время перестрелки…

— Может, и Говорушкин попал на снимок? Как думаете, Юрий Михайлович?

— Вполне возможно, только как узнать — кто он? У вас, как я понимаю, лишь данные с памятника. Больше ничего не нашли?

— Самое печальное, что завтра уезжаю, так ничего и не выяснив… Отпуск кончился.

— Вы не расстраивайтесь. Что-нибудь придумаем… Завтра я попрошу снять копию с этой фотографии, и мы ее вышлем в Москву. Свяжемся кое с кем из товарищей, принимавших участие в создании музея. Не исключено, что им эта фамилия знакома.

— И про Бодунова поспрашивайте тоже… — попросил я.

— А вы Германа почитайте, в кино сходите… Иван Васильевич Бодунов — это ЛАПШИН!

— Что? — восклицаю я. — Не может быть! Я хорошо знаю эту книгу, помню многих ее героев: Окошкин, Тараскин, Ханин, Побужинский…

— Криничный, — подсказывает Цветков и смеется. — Я тоже их всех знаю…

3. К-7-27-84

Вернулся в Москву. Приступил к работе. Былого спокойствия в душе нет как нет. Прямо скажем, неслужебное настроение. Сижу в кабинете, обдумываю происшедшее в Ленинграде…