Мы – кровь и буря

Зрение Констанции прояснилось, и она увидела, что сердце заклинания застыло над Хранительницей. Оно представляло собой темное облако, мерцающее сине-зелеными молниями и тихо парящее на два дюйма выше груди. Сила его… казалась необычной. Желание заполучить заклинание наполнило душу Констанции такой сладостью, что стало почти горько. Это ее творение. Она – единственная хозяйка. И Констанция уже вытащила его из Лины, но пока еще не приняла в собственное тело. Время еще оставалось… пусть и немного.

– Эмрис, – тихо обратилась она, стараясь не «выплевывать» его имя как проклятие. – Извини, но Лине уже ничем не помочь. – Она старалась показать сочувствие, но вместо этого голос наполнился сарказмом. – Ты должен позволить мне взять заклинание под свой контроль.

– Что?

Когда Эмрис повернулся, его глаза были полны слез. Казалось, он вообще ее не видел.

Сердце Констанции сжалось от боли, но она постаралась сохранить спокойствие.

– Если этого не сделать… Ты и сам знаешь, что случится… Это заклинание Хаоса, Эмрис. Без управляющего некроманта оно сойдет с ума.

Охотник безмолвно покачал головой.

– Я доверял тебе, – начал он. – Ты сказала, что хочешь уничтожить заклинание, но на самом деле ты его создала. Я прав? В твоих словах была хоть доля правды?

Эмрис бросил взгляд на металлическую руку.

– Ты говорила, что Чатхам создал ее для тебя. Ты говорила, что это один из его экспериментов. И я с тех пор его ненавидел. Но ты сама ее сделала. Я прав?

Констанция почувствовала, как гнев поднимается в ней – он не единственный, кто разочаровался. Но она все же пыталась контролировать свой тон:

– Да. Я сама ее сделала. И я создала заклятье.

В холодной тишине Констанция уткнулась лицом в дрожащую руку, пахнущую трупной пылью. Она изо всех сил старалась успокоиться.

– Эмрис, у нас нет времени. Заклинание пока еще не осознало, что произошло. Оно привыкло к Лине и цепляется за нее. Но как только оно поймет, что освободилось…

Внезапно зал наполнился стоном, грохотом костей и драгоценностей. Краем глаза Констанция заметила движение: мертвецы зашевелились.

– Заклинание набирает обороты – периоды покоя сокращаются.

Она медленно встала. Пепел посыпался с ее одежд.

– Если я приму заклинание, то смогу его остановить… и… смогу вернуть Лину, если ты этого так хочешь.

Несмотря на временное замешательство, Эмрис покачал головой, подняв голову от груди Лины.

– Она все еще дышит, – с надеждой в голосе промолвил он. – Ее сердце бьется.

– Что? – Констанция моргнула.

– Отойди, Констанция.

Но она шагнула вперед, инстинктивно не повинуясь его требованию. И тогда Эмрис отбросил ее в стену и связал волшебными невидимыми узами. Она хотела вырваться из оков, но взмахом руки Эмрис выбил трость из ее хватки.

– Что ты собираешься сделать? – спросила Констанция напряженным, тихим голосом.

– Раз ты отказываешься, я сам его уничтожу, – решительно ответил Эмрис.

– Эмрис, ты не можешь, – возразила она с широкими от страха глазами. – Ты не понимаешь.

– Это ведь Хаос? Разве я не делал этого тысячу раз?

Рядом с ними Предок начал поднимать голову, как будто просыпаясь от глубокого сна. Констанция смотрела, затаив дыхание, как драгоценные камни громко сваливаются на пол, – но потом голова мертвеца откинулась, и он снова замер. Сколько еще времени пройдет, прежде чем заклинание освободится? Все ускользало из ее рук.

– Эмрис, это не то же самое. И у тебя нет пятнадцати других Охотников, чтобы помочь. И Эмрис…

Но резким движением руки он склеил ей рот.

А Констанция хотела сказать: «Если ты уничтожишь заклинание, Лина умрет. А если у тебя не получится, то заклинание уничтожит тебя».

Охотник потянулся к сердцу грозового облака с растянутыми между пальцами невидимыми нитями волшебства. Он кружил ладонями вокруг облака – но даже такое простое действие вызывало дрожь в пальцах и бусины пота на лбу.

Констанция пыталась закричать ему, но это было бесполезно.

27 Сердце заклинания

Лина искала, но лес оказался пуст. Окутанные облаком деревья тянулись далеко вдаль. Она бежала, и сапоги тонули в мульче лесного покрова.

– Где ты? – позвала она, но голос ее поглотила тишина.

Да и что она искала?

Боль в груди заставила Лину опустить взгляд. Внутри вскрытой грудной клетки трепетало, ворчало и сверкало ее сердце. Она нахмурилась. Пара крыльев медленно отделилась от клубка из крови и бури, и оттуда появилась бабочка. С бесстрастным видом Лина наблюдала, как она выползла на грудную клетку, а затем взмахнула крыльями.

Бабочка приземлилась на ближайшую ветку. Ее медное тело стало блестящим и мокрым от крови. Под каждым крылом жужжала маленькая шестеренка. Как только бабочка порхнула вправо на следующую ветку, Лина последовала за ней, крепче завернувшись в старые одежды, чтобы скрыть зияюще-вскрытую грудь.

Казалось, она шла нескончаемо долго, но наконец услышала голос.

– Лина? Лина?

Голос доносился откуда-то издалека, словно пробиваясь сквозь завесу деревьев.