Мы – кровь и буря

– Я уверен. И если у тебя есть мозги, ты тоже должна это понимать. Конечно, это бессмысленно. Но судья одержим. Он не мыслит здраво и не видит противоречий между желанным исходом и способами его достижения.

В голове появилось множество вопросов, но она постаралась сосредоточиться. Констанция взяла его руки и задала единственный главный вопрос, который оставила на тот момент, когда он будет в здравом уме, чтобы на него ответить. Кожа его пальцев была сухой и тонкой. Она напоминала кожу старика, хотя герцогу еще не было и пятидесяти лет.

– Отец, я кое-что ищу… Вы помните брошь, которую мама носила на сорочке?

Его выражение омрачилось, но он кивнул.

– Я помню. Она всегда ее носила, – ответил отец, и несмотря на сухой тон, вокруг его глаз появилось напряжение. – Я дарил ей великолепные украшения, но все равно…

Констанция знала, что отношения между родителями были весьма непростыми: брак двух упрямцев редко проходит без трудностей. А после смерти матери отец быстро перешел от скорби к новому браку. Констанцию всегда это обижало. Но все же… Глядя сейчас на его лицо, она поняла, что какая-то его часть любила ее по-настоящему.

– Вы видели ее? Вы знаете, где брошь?

– Зачем она мне? – Он смотрел на нее тяжелым взглядом. – Что все это значит?

Констанция почувствовала, как драгоценная надежда померкла и умерла. Она думала, что сумасшествие отца связано с тем, что он знал нечто важное. Что-то, что приведет ее к ответам на все вопросы.

Когда отец заговорил, в его голосе появилась мягкость.

– Тебе не стоило возвращаться. Это все из-за того, что случилось той ночью… когда я увидел?..

Констанция сжала его холодные руки и с трудом произнесла:

– Конечно, отец. Все из-за той ночи.

– Я просил тебя бежать, глупая девчонка, – с нежностью и болью напомнил он. – Тебе здесь не место. Как и не было места твоей матери.

Его слова вызвали у Констанции внезапную вспышку боли.

– Зачем она вообще сюда приехала?

Герцог покачал головой, но ничего не ответил.

– А зачем вернулась ты?

– Это мой дом. Право по рождению.

Правда.

– Грозовое…

И внезапно он начал борьбу с красными чарами, которые стали усиливаться, затягивая своими щупальцами трещины в стене.

– Что произошло, отец? – Констанция нежно прикоснулась правой рукой к его лицу, понимая, что он исчезает.

– Меня… кое-что беспокоит. Может, это… Торн? Маг, который наложил… грозовое заклятье, – он с трудом выговаривал каждое слово, между которыми делал тяжелые вдохи. – Причастен ли… судья? Связано ли… все это? Охота на магов… Это может оказаться ловушкой и способом… получить власть. Судья… одержим… Он помешался. Об этом… я думал… в своем сумасшествии.

Констанция медленно кивнула, сжав его руку.

– Лекарь имеет достаточно сил, чтобы создать подобное заклятье, и он уже давно находится в городе, – заметила она.

Сердце ее сжалось, когда она сказала слова, которые он хотел услышать:

– Но я одержу победу, отец. Я за этим вернулась.

– Да, – произнес герцог и с видимым облегчением прислонился к спинке стула. – Ты… пришла, чтобы спасти наш город, – промолвил он. – Спаси его… от грозового облака… От судьи… И его мага.

Он бросил на нее решительный взгляд, и Констанция видела, как он цепляется за свой здравый ум, как тонущий человек за камни. Она ответила, и в голосе ее послышался гнев:

– Не беспокойтесь. Я покажу им истинное правосудие. Я даю вам слово.

На его лице вспыхнуло удовлетворение, вслед за которым пришло смущение. Констанция убрала руку с его лица, не в силах больше выносить его погружающийся в безумие вид. Морщины вокруг его глаз стали глубже; сутулость более выраженной. Сгорбившись на стуле, герцог обхватил пальцами шероховатые деревянные подлокотники. Костяшки пальцев побелели.

Море вновь утянуло его в свои глубины, и он утонул.

– Кто ты? – отрезал отец, глядя на нее, как в первый раз. – Что ты здесь шныряешь? Позови судью! Вон отсюда! Вон! – вопил герцог диким голосом.

Констанция встала.

– Я уже ухожу, милорд, – с трудом промолвила она.

9 Охотник

Лина проснулась, когда сквозь окна маленькой комнатушки прорвались первые лучи солнца. На фоне сильной усталости голова казалась тяжелой, и в первые секунды пробуждения Лина даже не сразу поняла, где находится. Она не узнала деревянную кровать и мягкую простынь под горой шерстяных одеял. А где Ловец? Он ведь всегда сворачивался калачиком в ногах.

В дверь постучали, и Лина ощутила приятный аромат.

– Лина, это я, – раздался голос Эмриса, – и твой завтрак.

И тогда события вчерашнего дня вернулись к ней в вихре нереальности. Вместе с чувством жуткого голода.

– Иду! – крикнула девушка, выскочив из кровати.

Она быстро нашла в комоде свежую одежду, отбросила разорванный плащ на пол возле купели и аккуратно переложила бабочку в новый карман. Одежда ничем не отличалась от той, что носил Эмрис: серая туника, узкие штаны и плащ. Выбив за окно засохшую грязь и листья, Лина надела старые сапоги.