Мы, кто катит этот мир

Заглушая все, зазвучал колокол. Невеста, упорно не замечавшая, как стремительно меняется ситуация, шагнула вперед, увлекая за собой толстяка, ее понять несложно – она собралась замуж и ее уже не остановить. А колокол не унимался. Сильнейший звук удара сотряс часовню, толстые стены мелко завибрировали, заставляя дрожать всех присутствующих. Второй удар добавил страха, заставляя на миг позабыть о цели собрания. Третий и четвертый прозвучали практически в унисон. От них ходуном заходили цветные стекла в окнах, хлопнула, закрываясь, дверь.

Пятый удар не заставил себя ждать. Отчетливый и гулкий он разнесся по округе, повис в раскаленном воздухе, не спеша затихать. Вопреки ожиданиям он не завершил разрушение здания, напротив, успокоил волнение, вернул людям способность думать, чувствовать и понимать.

Невеста остановилась рядом с женихом. Дрожащий управляющий замер просто среди прохода. Глаза толстяка округлились до размеров небольшого блюдца, в них отчетливо читался страх и желание спрятаться, сбежать куда угодно, лишь бы подальше от церкви и того, что в ней происходит. За плечом же толстяка, замерла незнакомка, ее маска слегка покачивалась, будто плыла в воздухе, подвластная еле ощутимым восходящим потокам. Незнакомка, а незнакомка ли?

Откуда-то из пустоты материализовался священник, единственный из присутствующих в церкви, чье лицо было открыто. Встретившись глазами с невестой, тот кивнул, открыл рот, собираясь начать ритуал, но не успел. Спокойно, будто невзначай, колокол ударил шестой, казалось, лишний, раз. Ударил и умолк.

Он первым почувствовал перемену. Маска, скрывавшая половину его лица все последние дни, маска, которая, казалось, приросла к нему, стала его неотъемлемой частью, вдруг мелко задрожала, зашевелилась, будто живая. Легкий звук, чуть различимый в тишине щелчок и она отвалилась. Долю мгновения повисела в воздухе, покачнулась, будто попрощалась. Скользнула вниз. Прошло ее время, не держится более древнее украшение…

Тут же послышался шорох, легкий, навевающий мысли о приближающейся осени и листопаде. То маски гостей одна за другой падали на землю. Касались они камня и рассыпались в прах.

– Нет, не может быть, рано еще! – взвизгнула хозяйка. Сорвала фату, схватила маску обеими руками, изо всех сил стараясь не позволить той упасть, но и это не помогло. Золотой демон, скрывавший лицо, рассыпался в золотую пыль, что просочилась как вода сквозь пальцы.

Всего этого он уже не видел. Он смотрел на нее, видел ее и только ее. Как же иначе, ведь ее маска также разлетелась на тысячи осколков. Половина из них белые, половина – черные…

– А вот этого точно не будет! Никогда! – визгливо закричала хозяйка. Увидела управляющего. Тот, как только понял, что все идет не так, как задумывалось, перестал дрожать, втянул голову в плечи и начал медленно пятиться назад. – Стоять! Быстро наведи здесь порядок. Рабов убрать, ее в самый глубокий подвал и там запереть, а его…

В тот же миг возле служанки, что так и не стала подружкой невесты, материализовались двое: худой надсмотрщик и мускулистый лакей. Они схватили ее за руки, развернули, потащили к выходу, но он не стал ждать продолжения. В два прыжка оказался в шаге от нее и конвоиров. Худой, помня недавнее знакомство, тут-таки выпустил руку девушки, пробормотал что-то невнятное и с разбегу влетел под ближайшую скамейку. Мускулистый же так просто сдаваться не собирался. Напротив, освободил правую руку, слегка ослабил хватку, замахнулся, намереваясь сбить с ног «жениха», но не успел. Резким движением та, что как полагал «атлет» полностью в его власти, вывернулась и ударила локтем под ребра. Один удар, второй. Тот открыл рот, хватая воздух, медленно опустился на землю.

Проследив за тем, как она легко расправилась с серьезным противником, он укоризненно покачал головой. Еще бы, ведь его лишили возможности проявить себя! Как мужское эго может такое вынести? Она же улыбнулась, бросилась к нему, подскочила, обняла, горящим взором глядя в его глаза. Время для них двоих остановилось.

– Все-таки сейчас моя очередь себя спасать. Так что извини, хотя… – она отстранилась. – Нет, все-таки, когда тебя спасают это гораздо приятнее. Давай ты!

Он подхватил ее на руки и бросился к выходу. Толпа пред ними расступалась, мужчины почтительно кланялись, женщины с неподдельной завистью поглядывали на нее, с вожделением на него.

– Догнать! Остановить! Прекратить! – вслед удаляющейся паре неслись вопли хозяйки.

Простые и понятные требования дополнила длинная тирада, масса слов, сказанных на незнакомом языке. Пусть смысл и потерялся под высокими сводами церквушки, но догадаться было нетрудно – это проклятия. Вот только проклинай, не проклинай, а ничего уже не изменить.

Они выбежали на крыльцо и остановились, встреченные бурными овациями. Заполоненный рабочими и просто зеваками двор взволновался, будто море в предчувствии шторма. Сотни людей что-то кричали, все смеялись и энергично размахивали руками. Приветствовали, радовались, несколько пар и вовсе закружили в странном танце, в удивительном смешении вальса и танго.