Мы любили (СИ)

— Полька, ты — дура! — тоном полного восхищения сказал Евген и полез щупать меня.

Я быстренько врезала ему, как научил Серёжка, и злорадно наблюдала, как он корчится.

— А не будешь руки распускать! — сказала я.

— Это садизм, — отдышавшись, сказал Евген.

— Правильно, — ответила я. — Я такая.

— Знала бы ты, — пробормотал Евген, — как я тебя хочу.

— И знать не хочу, — успокоила его я. — Что там у тебя со Светкой?

— С этой подзаборной? — презрительно спросил Евген. — Ничего! Вот её я уже точно — не хочу!

Он откинул назад свою пшеничную гриву и вдруг полез целоваться. Пришлось принимать срочные меры. Но он не отставал. Народу в автобусе было много, отойти я не могла и поднимать шум тоже не хотелось. Пришлось прибегнуть к угрозам.

— Пожалуюсь Сергею, — сказала я.

— Поль, — взмолился вдруг Женька. — Зачем он тебе сдался?!

— А ты? — спросила я.

— Я тебя люблю! — бухнул он.

Меня разобрал такой смех, что на нас начали оборачиваться.

— Перестань! — разозлился Евген.

Но у меня не получалось, даже слёзы потекли. Пришлось убираться из автобуса. Женька не отставал. Мы шагали мимо бесчисленных магазинчиков, переливающихся новогодним убранством. Вокруг мельтешил обалделый от предчувствия праздника народ. Я вспомнила, что завтра папа ведёт нас покупать платья, и мне захотелось немедленно оказаться дома. Мы с мамой ещё не решили, в какой магазин идём. Это дело мы сегодня обсудим под ехидные папины комментарии. Вот только бы у них в больнице не случилось какое-нибудь ЧП, а то опять сидеть одной.

— Ты не слушаешь, что ли?! — рявкнул вдруг Евген так, что на нас заоборачивались.

Пришлось признаться, что да, не слушаю.

— А что такое? — спросила я.

— Да ничего! — рассердился он.

До нужного мне дома оставался ещё один автобусный перегон, и я ускорила шаги, предвкушая тепло и Серёжкины горячие руки.

— Не убегай, — сказал Евген. — Объясни. Пожалуйста.

— Что ты хочешь? — уже рассердилась я, потому что начала мёрзнуть.

Оказалось, что его всё ещё занимает вопрос, почему Серёжка, а не он красивый. Аргументы типа «не в моём вкусе» на него не действовали.

— Ну, ладно, — сказала я. — Ты сам напросился. Ты мне не нравишься потому, что ты опускаешь людей, а потом ими пользуешься. Я не знаю, почему так происходит, но, по-моему, ты их боишься. Ну, что они окажутся умнее, тоньше, краше и вообще лучше, а потому надо сперва затоптать.

— Ты про Светку? — пренебрежительно спросил он.

— И про Артёма, — согласилась я.

— Но тебя я топтать не буду, — сказал он.

— Правильно, — согласилась я. — Кто ж тебе дастся!

Он обиженно засопел, а потом попросил, чтобы завтра я его дождалась, чтобы не ехала одна, потому что он попросит у отца машину. Я без задней мысли согласилась. Я уже видела знакомый подъезд и окно на шестом этаже с каким-то экзотическим цветком. Не прощаясь, я рванула туда прямо через двор по глубокому снегу мимо качелей, накрепко вмёрзших в основание ледяной горки.

Серёжка высмотрел меня в окно. Он меня жда-ал, ура! Мы стали целоваться прямо в прихожей и не останавливались всю дорогу, пока добирались до его комнаты. На экране у него снова висели оранжевые квадраты. Это значило, что заказ он ещё не выполнил, и плакали мои мечты насчёт поваляться и потрепаться. Ну, хоть мамы его дома не было. Я позволила стащить с себя одежду и взялась за него. Серёжка мне усиленно мешал поцелуями и захватами своими. Потом он сам выдрался из джинсов и уронил меня на свою странную жёсткую кушетку.

Пока мы всё это проделывали, звонил мой телефон, но мне было не до разговоров.

— Ну что же ты плачешь, эступида, — бормотал Серёжка. — Ведь так хорошо…

— Нечего обзываться! — сказала я.

Он повернул голову и глянул мне в глаза.

— Я не обзываюсь.

— Никакая я не тупая! — сообщила я.

Он захохотал снова как ненормальный и ничего не стал отвечать. Понятно, значит, и в самом деле обозвал меня дурой. Я принялась выбираться из-под него, а когда он попытался не отпустить, чувствительно прошлась когтями по его голому боку. Он завопил и скатился с меня. Я глянула на него. Он всё так же рассматривал меня через прищур и улыбался. Удовлетворившись этим мечтательным видом, я отправилась в ванную.

Когда я вернулась, он спал, сладко сложив руки под подбородком, весь такой расслабленный и беззащитный. Я стала неторопливо одеваться. День за окном сделался сиреневым. До темноты оставались считанные минуты. Я не любила ходить в темноте. Оставила ему записку на рабочем столе и ушла домой.

На следующее утро меня и в самом деле ждал автомобиль. Прямо у подъезда. Женька распахнул дверцу и выскочил мне навстречу. За рулём, что интересно, сидел сам его отец. Он вышел тоже, поздоровался за руку с моим папой и предложил подвезти. Папа рассеянно кивнул, мы погрузились и поехали. По дороге папа предупредил меня, чтобы я нигде не зависала после олимпиады, потому что он зайдёт за мной и мамой, и мы отправимся, куда было обещано. Отец Евгена поинтересовался, о чём речь. Папа улыбнулся и рассказал.

— Обожаю наблюдать, как мои женщины выбирают наряды, — сказал папа. — Понимаю, нетипично. Но вот так.