Мы – люди!

Так, те, которые пошли в обход по флангам доберутся сюда не ранее, чем через тысячу сердечных биений. До этого времени нужно постараться нанести максимальный ущерб противнику. А там уж… Я осторожно выглянул и увидел, что теперь сепаратисты ползут вверх по склону на корточках. Моя эффективная стрельба, сделавшая их такими осторожными, тем самым прибавила мне ещё несколько мгновений жизни. Вдобавок им и стрелять труднее. А мне – легко! Я наверху. Приготовив пять или шесть трубок, я открыл огонь по тем, кто вжимался в землю недостаточно тщательно. Свидетельством того, что дроб точно задевает противников, стали доносящиеся до меня ругательства, да взлетающие вверх фонтаны клочков униформы и драных перьев. Это были явно не смертельные ранения, настоящего солдата они делают только злей. Но среди мятежников таковых было, к счастью немного, и я с радостью заметил, что, несмотря на понукающие команды, эти раненые отползают обратно к подножию холма.

Внезапно, справа в кустах раздался явственный щелчок и возня. Неужели враги уже рядом? Тут же перекатился набок и схватил первую попавшуюся трубку, готовый разрядить её в нападающих. Но вместо атаки из кустов донёсся громкий шёпот:

– Бел, не стреляй, это я!

Ветки раздвинулись, и в ложбинку скатился рядовой с моего батальона Гребешок, прозванный так, ну вы понимаете? – за странную форму и размеры гребешка, которые, как почему-то считается, гарантируют обладателю успех у женщин. Вместо этого, хотя он, похоже, и старался быть хорошим солдатом, Гребешок постоянно влипал в какие-то истории. Вот и в этот раз он скороговоркой поведал мне очередную. Перед спуском к реке у него разболелся живот, и он отпросился у сержанта задержаться в леске у дороги. Тот разрешил, благо парома ещё не было видно. Потом началась стрельба и Гребешок, похоже, немного струсил. А может и не струсил, просто самострел и меч он оставил для удобства на повозке, а какой бы ты ни был герой, отсутствие оружия гарантирует тебе в этой ситуации не только бесполезную, но и бесславную гибель. Один нож, это не оружие. В общем, солдатик не убежал, но подполз поближе к полю боя и замаскировался в кустах в двух десятках саженей от меня. Ждал грозы или иного случая, чтобы миновать вражескую цепь и воссоединиться с полком. Услышал мою стрельбу и пополз к своим. Ко мне, то есть.

Вот и хорошо! Я приспособил парня заряжать мне трубки и присматривать за флангами. Особыми способностями в огненном бое он не отличался, но уж выпалить во врага сумеет. А я рядом, поддержу'.

***

Владимир Петрухин.

Адмирал, к моему удивлению, приказал мне явиться к нему на 'предполётный инструктаж'. Хотя, как вы понимаете, командующему эскадрой не по чину лично инструктировать каждого лейтенанта. Больше никого не было, не было, впрочем, и инструктажа, как такового: мы просто попили кофе из 'груш', поговорили с Василием Петровичем 'за жизнь', я погладил благосклонно подставлявшего бока, мурчащего Маркиза. И пошёл собираться, под напутствие: 'Дерзай, лейтенант, всё будет хорошо!' Впрочем, меня не оставляло чувство, что нечто всё же осталось недосказанным.

Кондратенко дал свой челнок, тётя Лена и Тамара погрузились и мы отчалили. Поскольку было совершенно неясно, что завтра придумают наши 'опекуны', то кроме арсенала холодного оружия для матча-реванша мы взяли для 'Меча' ещё и упаковку с речевыми ретрансляторами. Ну, вроде тех, что использовал Барсик. Надеваешь коробочку на шею, старательно проговариваешь что-нибудь про себя, и она разражается страшным рычанием, воем и гугуканьем. Это на языке Репторов, таком, какой практиковался шестьдесят пять миллионов лет назад. Конечно, их 'спонсоры' могли придумать опекаемым и другой, кто знает? Тогда эти ретрансляторы будут бесполезны. Да, забыл! У них есть ещё и наушники, через которые даётся обратный перевод на русский или немецкий.

'Меч' висел в сорока километрах от 'Алебарды', путешествие было недолгим. Маруся уже информировала меня, что послала запрос на стыковку, как по постоянно работающему каналу связи с рубкой управления донесся голос Кондратенко:

– Володя, у вас всё в порядке?

– Так точно, – ответил я, оглядывая дисплеи.

– Телеметрия от вас сбоит…

– Да, связной комп индицирует потерю пакетов. Но это в пределах…

– Пилот! – прервал меня голос Маруси из динамика над головой.

– Слушаю! – ответил я.

Продолжения не последовало, и я повторил:

– Слушаю, Маруся!

Вновь тишина, только по каналу связи я услышал, как в рубке 'Алебарды' Маруся докладывает Кондратенко, что потеряла связь с клоном. Творилось что-то нехорошее. Вышел на связь комп 'Меча' и тоже доложил о нарушении связи с компом челнока. И теперь стыковка в автоматическом режиме невозможна. Перейти ли ему в режим 'ручная стыковка'?

Похоже, что всё это было видно и слышно и на 'Алебарде', поскольку в её рубке вспыхнула короткая дискуссия, по итогам которой я получил приказ от 'адмирала':

– Володя! Не пытайся стыковаться с 'Мечом'. Проверь ручное управление. Если не работает, ничего не предпринимай, мы вас вытащим. Жду доклада!