Мы – люди!

Мирослав говорил по-русски почти без акцента. Чех – догадался я, или словак. У нас в группе были чехи – отличные ребята. В рубке управления челноком Маруся включила обзорные камеры, и я увидел на фоне станции приближающегося Мирослава. Когда и из какого люка он вылетел, я не заметил. Конечно, и узнать его было бы невозможно: облачённый в специфический «ремонтный» скаф, он напоминал космический корабль. Только маленький. Увешанный всевозможными насадками и причиндалами, вроде видеокамер на выдвижных штангах, манипуляторами и антеннами.

— Слышишь меня, Володя? — донеслось по радиоканалу.

— Слышу отлично! — ответил я.

— Пошёл к дюзам, поскучай немножко.

— Принято, к дюзам.

Около самих дюз камер не было, и я приготовился «скучать», но Маруся подключилась к системе станционных камер, и скоро я увидел мой челнок со стороны и Марека, прилепившегося у кормы. Возился он там с полчаса, затем последовал вызов:

— Володя, дай питание на реактор, первый режим!

— Даю, первый режим!

— Отлично, выключай! Кажется всё! Запроси у диспетчера разрешение на пробный полёт. Я тебя тут подожду.

Как оказалось, в это время никто не стартовал и не готовился финишировать, поэтому разрешение было получено быстро. Я отстыковался, отошёл от станции на маневровых, стараясь не зацепить Марека. В зоне свободного полёта мы с Марусей потестировали маршевый на различных ускорениях. Тяга оказалась чуть больше ста процентов от паспортной. Что я и сообщил ремонтнику на его «первом» канале.

— А я и не сомневался! — хохотнул он в ответ. — После нашего ремонта и паровой утюг на орбиту выйдет, не то, что твоя ласточка. Перешли мне тестовый файл с твоей подписью – и свободен!

— А что же ты на станцию не вернулся, пан Марек, если «и не сомневался»? — не преминул я подколоть гордого ремонтника. — Кто сказал «я тут подожду»?

— Ха, думаешь, поймал? Просто у меня ещё две заявки! — моментально ответил тот. — Ладно, бывай, пилот, если что поломается – только свистни – починим!

— Спасибо, Мирослав, удачи тебе!

Я отправил требуемый файл, пристыковался на старое место и доложил по коммуникатору шефу об успешно произведённом ремонте.

— Вот и хорошо! — ответил он. — Я уже на подходе к шлюзу, так, что запроси коридор. Если всё в норме, то сразу и вылетаем.

— Так точно, господин генерал!

Всё-таки не удалось мне по «Европе» погулять!

###1564-й

Что ни говори, а политика «разумного изоляционизма» нашей расы потерпела крах. Мы переоценили свою мудрость и силу, а теперь расплачиваемся. Лягушки блокируют нас в собственной Системе и некому поинтересоваться: «А как там Крабы? Почему о них давно ничего не слышно?» У нас нет ни союзников, ни, в полном смысле этого слова – друзей. Конечно, это положение возникло не само собой, всё запланировано и обосновано высокими теоретиками классической философии: «Дружить можно только с подобными! Какая может быть дружба с теми же людьми, которые вдобавок употребляют в пищу существ похожих на нас, только неразумных?»

Какое торжество логики! Можно подумать мы сами не едим животных или, что у людей вообще слюнки текут при взгляде на всё, что шевелится, и они мечтают пожрать даже друг друга! Лучше бы эти моралисты припомнили наш собственный закопанный в песке панцирь, или, как выражаются люди – «скелет в шкафу». Расу «пятнистых», которую мы истребили во время освоения собственной планеты.

Да, наша и этого вида генетическая линия разошлись около миллиона лет назад, даже общее потомство оказывалось стерильным. Да, «пятнистые» были агрессивны и мало цивилизованы даже по тогдашним меркам. Но они были разумны! Это были наши братья! У них были ремёсла, искусство, сложная, интересная религия. Они были ловки и сильны, в боях один на один они неизменно побеждали наших бойцов. Зато наше оружие было мощнее и смертоносней и в результате…

Сейчас про это помнят только учёные, в обществе этот исторический казус предпочитают не обсуждать. А между тем, на той же Земле во время схожих противостояний, конечно, рушились целые империи и царства, но поголовно чужаков не истребляли. Таких гекатомб земляне не устраивали. Точнее, было нечто подобное, на заре времён, когда соперничали два вида сапиенсов. Но это было проявление животных инстинктов, цивилизацией тогда и не пахло. К тому же параллельно с соперничеством происходила и взаимная ассимиляция.