Мы (ЛП)

Потом он заснул и проспал еще час, а я держал его за руку. Прозвучит, наверное, тупо, но я еще никогда не чувствовал себя настолько полезным. Я хотел, чтобы, проснувшись, он понял, что не один. Несмотря на дерьмо, заполонившее мою жизнь, я ощущал себя небывало спокойным. Потому что в кои-то веки я знал, что делаю то, что надо – и когда надо.

Проснувшись, он сначала не понял, что происходит.

– Где мы? – спросил он внезапно, чем испугал меня.

– В больнице. Бэби, ты заболел. У тебя, наверное, грипп, но точно станет известно, когда придут результаты анализов.

– Окей, – сказал он и сжал мою руку. Но чем больше он просыпался, тем в большее волнение приходил. Он быстро просек, что странная палата со стеклянными стенами – изолятор, и что я тоже мог заразиться. И теперь пилит меня.

– Зря ты снял маску, – хрипит он. – Вес, ты ненормальный. Тебе нельзя здесь находиться.

Он уже не впервые сомневается в моем здравомыслии с тех пор, как очнулся, а теперь в его здравомыслии сомневаюсь я, потому что, ну а где же еще, черт побери, мне находиться? Стоять за стеклом и смотреть, как мой любимый мужчина страдает?

– Еще подхватишь мой идиотский овечий грипп, – бормочет он.

– Во-первых, нам еще неизвестно, что у тебя. – Я сижу на стуле и, наклонившись к нему, поглаживаю рукой без перчатки его горячую щеку. Меня беспокоит, что жар так и не спал. Он уже часов шесть на капельнице. Разве температура не должна была снизиться? – Помнишь, доктор Риджел сказал, что шансы невелики? Во-вторых, если ты болен именно этим, то я уже заразился, потому что вчера у тебя в горле побывал мой язык. И в-третьих, я обязан быть здесь. Бэби, взгляни на эту камеру пыток. – Я обвожу рукой угнетающее пространство палаты. – Чтобы я разрешил тебе мучиться здесь в одиночестве? Да никогда.

Он слабо смеется.

Господи. Слава тебе, он очнулся. Когда я увидел его за стеклом… такого неподвижного… то пиздец как перепугался.

– Твой тренер обделается кирпичами. – Он вздыхает. – Вдруг ты пропустишь завтрашнюю тренировку? В четверг у тебя игра с «Тампой». Вес, ты не можешь позволить себе заболеть.

Я изумленно таращу глаза.

Джейми замолкает.

– Что?

– Ты серьезно думаешь, что я буду тренироваться, пока ты в больнице?

– Завтра меня могут выписать.

– После всех мер предосторожности, которые предприняли эти ублюдки? Ага, щас. Тебя продержат здесь минимум пару дней. – Мой тон становится резким. – Надеюсь, ты понимаешь, что ни в какую Тампу я не поеду. Пока не станет ясно, что ты вне опасности, я никуда не уйду.

– Я никогда и не был в опасности, – возражает он.

У меня отваливается челюсть.

– Ты вырубился на работе! У тебя температура под сорок! Кожа как у вареного рака, но тебя все равно морозит, и ты дрожишь, как осиновый лист. И даже голову не можешь поднять – так ты ослаб!

– Со мной все нормально, – упирается Джейми, и мне хочется дать ему по башке. Чего я, впрочем, не делаю, потому что на больничной койке все-таки он, а не я, а значит именно мне остается быть взрослым.

– Нет, не нормально, – твердо говорю я. – Ты болен. – Возможно, каким-то опасным видом овечьего гриппа, но я отказываюсь этому верить. Благодаря патологической одержимости Блейка, я знаю, сколько человек умерло от этого гриппа. Шестнадцать. И могу сказать только одно: Джейми не станет семнадцатым. Я продам душу дьяволу, но не позволю, чтобы с ним что-то случилось. Он вся моя жизнь.

Услышав громкое жужжание, мы замолкаем. Замок на двери открывается, и в палате появляется медсестра (которая теперь официально меня ненавидит). Она при полном защитном параде и в маске, так что ее лица я не вижу, но судя по глазам, она хмурится.

– Мистер Весли. Идите за мной, – приказывает она, и из-за мрачных ноток в ее голосе я немедленно напрягаюсь. О боже. Пришли результаты анализов? Она уводит меня, чтобы наедине подтвердить, что у Джейми тот грипп?

С участившимся пульсом я кое-как поднимаюсь со стула. Джейми тоже встревожен, однако не возражает, когда я вслед за Сестрой Смерть выхожу в коридор. Как только за нами закрывается дверь, она достает телефон. Мой телефон, который она конфисковала, увидев, что я отправляю сообщение Каннингам.

Оказалось, что электронные устройства в изоляторе под запретом. Но, если честно, я рад, что у меня отняли телефон, потому что с тех пор, как появилось то фото, его экран мигал как бесконечный салют. Джейми в тот момент еще спал. Да, он понятия не имеет, что около часа назад за пределами нашей стеклянной клетки разразился шторм из дерьма, и я не намерен ему говорить. По крайней мере, пока.

Мой главный приоритет – помочь ему выздороветь. Если он узнает, что наши с ним отношения обсуждают и препарируют тысячи, а может и миллионы людей… Мало ли как это скажется на его ослабленном организме. Я не могу так рисковать.