Мы, Мигель Мартинес. Война

— На данном этапе всё. Если вы согласитесь — в Потсдаме мы сможем провести мирную конференцию и решить все наши спорные вопросы.

Я заметил, что генерал тщательно записал все мои требования, в конце концов он тут только передатчик информации. Решения будут приниматься в Гамбурге Паулем фон Гинденбургом. Следовательно, мне пока что проявлять к генералу излишнюю враждебность не стоит.

— Для того, чтобы вы сообщили о наших предложениях руководству, вас, генерал, проводят в центр связи. Не обессудьте, но эти пункты под полным нашим контролем. Раз правительство Веймарской республики не существует, я имею полное право временно возложить поддержание порядка в Берлине на силы красной гвардии.

Надо отдать должное выдержке немецкого генерала — он не стал выражать протестов и каких-то обид, он просто последовал за нашим человеком на пункт связи. К вечеру, после длительных переговоров, было назначено проведение Потсдамской мирной конференции на двадцать второе июня. Сакральная дата! Ну что же. надеюсь, что самого длинного дня в году хватит для урегулирования спорных вопросов.

Удивительным было другое — обвинения и возмущения со стороны социалистов-предателей. Впрочем, от местной социал-демократии многого ожидать было сложно. Это уже были не революционеры, а группа приспособленцев, политические импотенты, еще и испорченные коррупцией. Намного позже всех этих событий, в разговоре со мной Эрнст Тельман поделился тем бесшабашным уровнем воровства, которое организовали социал-демократы, и основные стычки между ними и коммунистами как раз и проходили на тему того, что много воровать — слишком вредно для здоровья. Угроза разоблачения мутных схем и привела к тому, что Отто Браун и его подельники решились на предательство общего дела.

Правда, социал-предатели не смогли долго наслаждаться и почивать на лаврах, пользуясь американскими долларами, которыми была щедро усыпана дорожка к измене. Сначала их «кинул» сам Гинденбург: социал-демократы не получили ни одного портфеля в имперском правительстве, на что они так надеялись. А уже в конце тридцать четвертого они почти все оказались за решеткой по обвинениям в коррупции и превышении властных полномочий. Они получили реальные сроки и ни один из них не смог смыться в Швейцарию. Доверия к ним не было никакого. И это было абсолютно законным результатом их «борьбы».

[1] Одно из версий славянского названия города Берлин — от слова Медведь, типа Медвежегорск. По второй — город на болоте, т.е. Болотногорск.

Глава двадцать четвертая Госпиталь

Глава двадцать четвертая

Госпиталь

Росток — Москва

26 июня — 20 июля 1934 года

Итак, я загремел в госпиталь с дырочкой, но не в правом боку, а в легком. Наружу торчит трубка по которой откачивают воздух, пневмоторакс. Не слишком-то веселое состояние, хотя пуля и прошла навылет, но пакостей наделать сумела. И самое занятное в том, что метели не в меня такого важного, большого и влиятельного. Стреляли в Лину. Извините, всё никак не привыкну к тому, что я маленького роста — попал-то я в свои сто шестьдесят из ста восьмидесяти шести! И я, как последний идиот, пардон, — рыцарь, заслонил ее собой, оттолкнул, в общем, сделал всё, чтобы она выжила. Что за хрень такая! Эта дамочка просто постоянно напрашивается на неприятности. Конечно, потом мелькнули мысли, что, мол моя жизнь слишком важна, что много еще знаний можно передать хроноаборигенам, хотя, подозреваю, из меня вытянули если не всё, то почти всё, что только было возможно. Но в тот момент я просто не мог действовать иначе. Ладно, вчера я приехал в Росток. В Потсдаме началась Мирная конференция с участием очень многих стран: Германской империи, Германской Демократической республики, СССР, Польши, Франции, Британии, США, Чехословакии и Бельгии. Как вы заметили, представителей Веймарской республики среди них не было. Не заслужили. А вот присутствие тут делегации Бельгийского королевства меня лично удивило. Но, раз пригласили, то…