Мы, Мигель Мартинес

Довольно неожиданно встретил в доме отдыха механика Михаила Ивановича Голованова, с которым Кольцов участвовал в далеком двадцать шестом в беспримерном перелете Москва-Харьков-Севастополь-Анкара. Мы летели на самолете «Красная звезда». Вот как описывал Михаил сам аэроплан и некоторые моменты этого беспримерного на то время перелета:

«Впереди, отдельно — четко белеет в безлунной мгле „Красная звезда“. У нее вытянут стройный сухощавый фюзеляж, широкие, чуть скошенные вверх плоскости крыльев и крупный мотор, далеко выпирающий вперед. От просторного радиатора весь самолет еще больше приобретает облик большеголовости. Вся мощь этой летательной машины подобралась впереди, к мотору. Он словно перевешивает хрупкое поджарое тело самолета, его костлявый хвост. И меня неотвязно преследует картина: ударившись о воду, мотор с радиатором отламываются силой собственной тяжести, отлетают, как чубук от трубки, а седоки остаются на утлом, тощем селедочном хвосте…

Еще полчаса, мы прощаемся с морем. Летчик огибает берег Малой Азии, ища лазейку между тучами и остриями гор. Это тянется долго, мы уже потеряли город Инеболи, над которым должны были выйти. Если будем еще отодвигаться вправо, придется итти на Сан-Стефано… Нет, расщелина нашлась. Мы врываемся в нее, чтобы дальше итти над сушей. Прощай, старое Черное море! Мы сегодня второй раз лишили тебя невинности. Многие тысячи лет назад волосатый человек с обезьяньей челюстью впервые долгими днями превозмогал тебя на дубовом челноке. Сейчас, смотри, люди перешагнули тебя в сто двадцать минут, как лужу под ногами! Мы вытаскиваем новые карты. В них очень трудно разобраться. Хребты, долины, речки, все перепутано, железных дорог не видно, сравнить карту с местностью здесь — заковыристая штука. Голованов мечется, высчитывает курс, сует записки Межераупу, мне: „Ищите речку“. Ищу и нахожу внизу серебряную нитку, бегущую между двумя хребтами. Предлагаю ее Механику, он справляется с картой, отвергает. Где Кастамония? Где Ченгри? По нашим расчетам, летчик заблудился и ищет только хорошую площадку для спуска. Такие площадки попадаются все чаще, Межерауп, видимо, разборчив. Напряжение спадает. Пейзаж начинает утомлять, несмотря на дикую, живописную свою мощь. От холода хочется спать. Вдруг летчик оборачивается, впервые за весь путь, и смотрит на нас обоих с долгой иронической улыбкой. В самом деле, внизу под нами довольно большой город, разбросанный на холмах. Черепичные крыши, белые шоссе, трубы и бараки кирпичных заводов, вокзал, сеть рельсов. Кастамония? Влево мелькают шесты радиостанции и палатки аэродрома. Ангора!»