Мы, монстры. Книга 1: Башня

И жест, и наклон головы, и даже черты лица у них будто похожие. Кто ты эльфу, ведьма?

“Так, — подумал Йен, стараясь не дышать — чтоб лишнюю порцию этого запаха не вдохнуть. — Если у них с эльфом какие-то связи, означает ли это, что мне с ней связываться нельзя?”

Потому что с ней хотелось связаться. Да и она как будто была не против. Хотя тут Йен еще не понял до конца. Он с ведьмами раньше дела не имел и плохо в них разбирался.

“Ну, ничего, — думал он, глядя на нее, склонившуюся к его ногам. — Все когда-нибудь бывает в первый раз”.

— Что такое Затхэ? — повторил он вопрос, не дающий покоя.

— Может быть, ты, — ответила она, не отрываясь от ног, — может быть, нет. Проверим.

— Проверим как? — спросил он.

— Я дам тебе зелье, — сказала она, — ты обратишься.

— Чудненько, — тяжело вздохнул Йен. — Я как бы, наоборот, стараюсь этого не делать...

Она вскинулась, уставилась прямо в глаза и снова смотрела дико, хищно, очень пристально. А Йен подумал, что глаза у нее — красивые. Что нигде раньше он не видел таких глаз.

— Ты пахнешь незнакомо, — сказала она, — ты сильный зверь, твою силу слышно издалека. Ты пришел с Севера. Север - место обитания духа Затхэ. Я знаю запахи северных зверей, и ты пахнешь не так. Только Затхэ я еще…

Она замешкалась, подбирая слово.

— … не нюхала, — подсказал Йен.

Ведьма недобро прищурилась, и прищур этот тоже показался знакомым. Либо у них всех Нат-Каде выработалась своя система выражений лиц, либо она близко знает Нивена. Близко, лично и очень хорошо.

Йен чуть было не спросил прямо, но не спросил: не обязательно они остались в хороших отношениях. И если пока она собирается помочь ему — или этому загадочному Затхэ, — то далеко не факт, что согласится помогать другу Нивена.

“Это если, конечно, она помочь хочет”, — подумал Йен. Потому что по взгляду было невозможно разобрать, чего она хочет. То ли поцеловать, то ли сварить в котле и съесть.

Боль в ногах исчезла. Он только сейчас понял, что она была, постоянная, не слишком ощутимая, но постоянная. Он настолько свыкся с ней, что забыл. А теперь, когда она исчезла, ему стало легче.

Ведьма обмотала его ступни чистой мягкой тканью.

Принялась осторожно натягивать сапоги.

— Еще раны есть? — спросила она.

— Поищем? — ухмыльнулся он.

Она сердито вскинулась, но стоило им встретиться взглядами, как гнев из нее улетучился. Лишь усмехнулась и покачала головой. А потом очень серьезно сказала:

— Ты красивый.

И снова подалась вперед, вновь положила ладонь на щеку, провела большим пальцем по губам. И прошептала:

— И знаешь, как этим пользоваться, правда?

Подмигнула, резко отстранилась, подхватила с пола коробок, вернула на полку и надолго замерла перед ней, медленно водя указательным пальцем по другим снадобьям.

— Ты там считалкой определяешь, чем меня поить? — спросил Йен.

— Ш-ш! — шикнула она.

— Расскажи о Затхэ, — попросил он.

Ведьма бросила косой взгляд, вздохнула.

— Затхэ, — сказала она, — первый монстр, первый оборотень. Отец чудовищ.

Йен тихо присвистнул. По крайней мере, эта версия была похожей на даарскую легенду о Звере. Но он-то, Йен, ко всем этим монстрам, отцам и праотцам — он какое к ним имеет отношение?

— Сын Эйры, — добила Алеста.

— Богини любви? — уточнил Йен. Он не слишком интересовался Мертвыми и их историей. И вполне мог спутать имена. Он и подумал, что спутал: монстр и богиня любви — совершенно разные истории.

— Боги не умеют отдавать свои силы детям... или не хотят... — задумчиво проговорила Алеста, покрутила в руках, рассматривая, коробок, но думала о своем. — Любви Затхэ не получил. Никто не любил его, никого не любил он. Наверное, не умел. И научить было некому. А когда внутри тебя дыра, которую ты не можешь заполнить любовью, она заполняется ненавистью... Затхэ разозлил богов, и те изгнали его. Он пришел к людям, но те не смогли его принять. И людей, и богов — он всех возненавидел...

Алеста замолчала, мрачно глядя на коробок — будто тот у нее золотую монету украл, спрятал и теперь не открывается.

— Печальная история, — хмыкнул Йен. — Но точно не обо мне. С любовью у меня проблем нет. Родственники, правда, в последнее время слегка разлюбили... Хотя они и раньше не особо... Эй, не надо так смотреть! У меня нет проблем! Знаешь, сколько девиц у меня было?

Она чуть заметно усмехнулась, но во взгляде вновь сквозила та странная жалость, и мягко попросила:

— Умолкни... И иди сюда.

Йен поднялся, снова зацепил головой потолок, тихо ругнулся, но к ведьме подошел. А та набрала в горсть порошок, раскрыла ладонь, поднеся к самому его лицу, и вдруг подула. Порошок взметнулся, Йен дернулся, но запоздало — уже вдохнул его. Уже почувствовал сладкий, едва уловимый фруктовый запах, который тот источал.

Закашлялся, чихнул, отплевываясь. Пробормотал:

— Ты меня напудрить так что ли пытаешься?

— Что сделать? — переспросила она.

— Пудра, дикое создание, — сказал он. — Порошок для лица. Чтоб лицо… А, черт с ним, с лицом! Это что было?

— Морок, — ответила она и вновь хищно улыбнулась.