Мы, монстры. Книга 3: Зверь

       — Это не смех, милая, — он наклонился к ней, она потянулась было к его губам, но Йен привычно и коротко поцеловал в лоб.

       И снова едва не рассмеялся. Но не смех сейчас рвался наружу.

       Он очень давно и очень много держал в себе. Больше не будет: в темноте вдоль стены крадутся мелкие гады, которые явно не с добрыми намерениями пришли. Расправиться с ними будет верным решением.

       Так ведь? Нивен бы согласился?

       "В любом случае, — сказал себе Йен, — Нивена рядом нет. И не будет. А тебе давно пора начать принимать решения самому. Ты ведь уже принял".

       “В тебе столько злости, что не отдохнешь, — прозвучал в голове голос Мышки. — Она будет пожирать тебя изнутри”.

       Значит, ей нужно дать выход.

       — Мышка, — сказал он.

       — Меня не так зовут, — напряженно ответила она, затягивая пояс.

       — Оставайся здесь, — приказал Йен. — Все оставайтесь здесь.

       Улыбнулся, подмигнул, распахнул окно и прыгнул.

Глава 18. Ритуал

Жидкость была вязкой и горькой. Аэ — снова напряженной и даже напуганной.

       Нивену показалось, что она боится уже не за него — за себя. Проводить Ритуал без Высших, судя по всему, почти преступление. Или даже без “почти”. Наверное, по сравнению с этим тот факт, что она принесла ему оружие, — вообще мелочи.

       Нивен с трудом сдержался, чтоб не отплеваться, и осилил последний глоток.

       Поправил мечи на спиной, протянул Аэ чашу и осторожно лег на ложе. Мечи немного давили.

       Нивен покрепче сжал в руке кошель с бусами, спросил:

       — Долго ждать?

       Она что-то ответила, но издали. Нивен попытался открыть глаза, чтоб увидеть, куда она пошла, но глаза не послушались.

       “Хорошо, — подумал он. — Действует. Умираю. Опять”.

       Мысленно усмехнулся. Ложе под ним вдруг прогнулось, стало водой, потом — воздухом. Он провалился, но не рухнул, как обычно, на дно темного колодца. Даже не упал толком — а будто опять оказался на ложе.

       “Что-то не так? — подумал он почти облегченно. — Не получилось?”

       Осторожно открыл глаза — те наконец послушались. И тут же зажмурился: вокруг кружилась пыль, и ничего, кроме нее, видно не было. Лежать было твердо, и Нивен осторожно поднялся. Прищурившись, огляделся. Всё было серым: земля под ногами, покрытая слоем серой пыли, почти непрозрачное от этой пыли пространство вокруг и над головой. И было тихо. Очень тихо.

       Нивен осторожно вдохнул и громко чихнул.

       Точнее, ему показалось, что звук будет громким, но тот мгновенно утонул в серой мгле.

       — Кхаоли! — крикнул он, но пыльный туман проглотил даже крик.

       Нивен медленно двинулся вперед. Куда именно — не знал. Тут вообще невозможно было определить, куда. Просто показалось, что идти лучше, чем стоять на месте.

       Пыль забивалась в горло, щекотала в носу и норовила влезть в глаза. Нивену показалось, что если слишком долго будет здесь ходить с открытыми глазами, ослепнет. Пыль незаметно застелет взор, и когда он проснется — не увидит уже ничего, кроме пыли.

       Если проснется.

       — Кхаоли! — прокричал еще раз.

       Пусть звуки тут не слышны, она должна его как-то почуять: она богиня, а это — ее нынешнее обиталище. Она должна была его хоть как-то устроить за века обитания здесь. Приспособиться встречать гостей. В общем, она уже знает, что он здесь. Просто не хочет показываться. Что тоже понятно: он же не Высший. Пришел без венка, без подставки под ноги. Еще и с мечами.

       Кстати о них. Нивен перебросил кошель в левую руку, правой — потянул второй меч из ножен.

       Прокрутил в руке, проверяя, как тот проходит сквозь здешнюю мглу. Сделал еще шаг.

       — Я принес бусы! — крикнул он. — И тебе лучше поскорее выйти, потому что меня скоро начнут будить. Понимаешь, я тут без разрешения…

       — Смелый мальчик… — шепнул вдруг кто-то прямо над ухом.

       Нивен круто развернулся, но никого не было, а мгла вокруг рассыпался знакомыми серебристыми смешками. Только если Ух’эр хохотал обычно — ну, насколько Нивен слышал — громко, заливисто, взахлеб, то здесь смешки были дробными, сухими, словно серая пыль попала в смех Ух’эра, и теперь механизм работает со сбоями.

       Все верно, если вспомнить, что как раз ее смех и подарил Праотец Ух’эру. Значит, раньше она смеялась так же, как бог смерти. Теперь же то ли и правда пыль в смех попала, то ли он иссох, истончился, вместе с жизненной силой Запретного леса.

       — Мне больше не нужно ожерелье, — шепнули с другой стороны. — Нравится — оставь себе.

       Нивен развернулся уже неспешно, почти лениво: все равно там никого нет.

       Наверное, это их семейная традиция. Лаэф общался с ним в той же манере. С другой стороны, они не родственники, если подумать… Значит, это у богов такая привычка: говорить то с одной, то с другой стороны, но не появляться. Пусть человек попрыгает, покрутится.

       — Там оставлять нечего, — отмахнулся Нивен. Покрутился вокруг себя, пытаясь рассмотреть хоть что-то в пыли. Но не увидел ничего, потому просто снова заговорил. — Если тебе не нужно ожерелье — что нужно?

       — Ожерелье разрушено, — вкрадчиво заговорила мгла, и Нивену показалось было, что в нескольких шагах от него она начинает обретать форму — как делал Лаэф. Но то была не Кхаоли: навстречу из мглы шагнул Иной. Чуть поодаль — еще один.