Мы, мутанты (СИ)

Таксист предупредительно распахнул дверцу, и Чарльз нырнул внутрь. Машина вырулила со стоянки и понеслась вдоль длинного здания терминала. С другой стороны мелькал частокол пальм. И примерно с той же скоростью мелькали мысли в голове у Чарльза. Мутант – это наследственно изменённая в результате мутации форма организма. Мутация – это стойкое, то есть, передаваемое по наследству, преобразование генотипа, происходящее под влиянием внешней или внутренней среды. Однако определения, явно почерпнутые из учебника биологии, ничем не могли ему помочь в понимании ситуации. Ведь он, Чарльз – обыкновенный человек. За всё то время, что он себя помнил, он не замечал за собой ничего, что отличало бы его от других обыкновенных людей. Ну, не считая амнезии и прочих последствий ранения и длительной комы.

Может, в этом всё и дело? Может, болезнь приглушила его генетическую аномалию, в чём бы она ни заключалась? Вернее, конечно, её внешние проявления – сама-то аномалия никуда деваться не могла.

Или прав Эрик, и его, Чарльза, записали в мутанты просто сгоряча?

«Дейз Инн» оказался не такой уж и дырой. Видимо, внешний вид пассажира и его готовность передвигаться на такси задали в голове у таксиста определённую планку респектабельности. Обыкновенная гостиница средней руки располагалась на длинной улице сразу же за лётным полем, и вся поездка заняла от силы минут пять. Чарльз расплатился, не став отказываться от сдачи, и, мысленно пересчитывая свою наличность, вошёл в холл. Однако на сутки проживания денег хватило, пусть и в обрез. Вскоре он уже растянулся на в меру мягкой кровати, но сумбур в голове ещё некоторое время не давал ему заснуть. Каковы бы ни были проявления мутаций у мутантов-террористов, сейчас Чарльз дорого бы дал за способность отключать собственные мысли.

Впрочем, несколько часов сна освежили его и позволили привести мыслительный процесс в порядок. Проснувшись, Чарльз ещё некоторое время просто лежал под одеялом и размышлял. Итак, либо он всё-таки не мутант, либо его мутация была чем-то подавлена. Мысль, что его мутация вообще никак внешне не проявляется, а касается, скажем, просто формы внутренних органов, Чарльз после некоторого раздумья отверг. Даже если бы власти как-то узнали об этой особенности его организма, едва ли б стали заострять на ней внимание. Нет, мутация, удостоившаяся упоминания в заголовке сыскного плаката, должна быть чем-то достаточно впечатляющим. Перед глазами вдруг встала чёткая картинка: бункер, вытянутое каменное подземелье, по спирали опоясанное лентой огня. Огонь пляшет на голом камне пола, стен, даже потолка…

Да, если он сам может проделать нечто подобное, немудрено, что его личное дело сопровождает пометка «особо опасен».

Чарльз зажмурился и тряхнул головой. А ведь он знает о мутациях куда больше, чем предполагал вначале. И теперь перед его мысленным взором прошла целая вереница талантов, порождённых генными изменениями: превращения человеческой плоти, воздействия на предметы, управление стихиями или энергией… Ещё бы вспомнить, какая из этих замечательных способностей – его собственная. Увы, в этом пункте память привычно ушла в несознанку.

И всё же возникновение в голове новых воспоминаний радовало необычайно. Оно свидетельствовало о том, что Эрик с Эммой были правы, и процесс обретения памяти не стоит на месте.

Ладно, вдохнули, выдохнули, продолжаем думать. Что же могло подавить способности мутанта? Травма? Вполне вероятно, ведь случается, что люди, пережившие так или иначе повреждение мозга, теряют способность говорить, или писать, или ещё какое-нибудь умение, казавшееся неотъемлемым. Но возможно и иное объяснение. Чарльз посмотрел в угол комнаты, где лежал его рюкзак, в недрах которого покоились ампулы с золотисто-зеленоватой жидкостью. Последнюю инъекцию он сделал себе сегодня утром, перед тем, как лёг отсыпаться. По его расчётам лекарства должно было хватить ещё месяца на два. А если уменьшить дозу, то можно растянуть на три, а то и на все четыре.

А ведь именно к этому лекарству Эрик всегда относился особенно трепетно. Для нормализации мозговой деятельности, объяснял он Чарльзу, и Чарльз, не имея никаких иных объяснений, верил ему на слово. Однако что если под «нормализацией» как раз и имелось в виду приведение Чарльза к среднестатистической человеческой норме? Что ж, версия ничем не хуже любой другой, жаль лишь, что проверить её можно только экспериментально. Однако едва ли разумно делать это прямо сейчас, посреди многолюдного города, когда Чарльз не знает о своей мутации ровным счётом ничего.

Значит, надо узнать. А заодно поинтересоваться, так в чём же заключается его террористическая деятельность. И деятельность Эрика тоже. А вот, кстати, интересно – сам-то Эрик, столь же внешне неотличимый от обычного человека, как и Чарльз, что он может?

Да что угодно. Летать. Гнуть вилки силой мысли. Испепелять взглядом.