Мы начинаем в конце

Прижалась лицом к тонированному стеклу. Пусто.

Развернулась в упругом прыжке. Парад продолжался. Громыхали барабаны, вились по ветру ленты. Ребята шагали за оркестром, девчонки направо и налево светили улыбками.

Дачесс ринулась вперед. Растолкала компанию подростков — ей вслед полетели ругательства. Томас Ноубл не отставал. Дарк, в каждом мужчине — Дарк; теплые улыбки и ледяные зрачки. За мужчинами — сила и власть; Дачесс не станет ждать, когда кто-нибудь из них действием подтвердит то, что ей давно известно.

Она хотела уже развернуться, но он возник перед ней.

Скорее к нему. Броситься, выбить банку с колой из чьих-то рук, задеть старуху — пусть как хочет, так и удерживает равновесие. Возмущенные крики — мелочь; игнорировать их. Вот он, рядом. Оборачивается, запрокидывает мордашку и улыбается.

Дачесс почти упала на колени, заключила Робина в объятия.

— Это еще что?

Голос Хэла над ней и оглушительный женский шепот — реакция на вещь в ее руке:

— РЕВОЛЬВЕР.

Всеобщая волнообразная паника и кольцо крепких Хэловых рук.

* * *

Звонок раздался после обеда. Хэл все рассказал: к тому моменту, как паника улеглась, «Эскалейд» исчез. Дачесс не успела разглядеть номера. Может, это был вовсе не Дарк — но теперь он, Хэл, начеку.

Только Уок повесил трубку, как зазвонил сотовый.

— Ты прямо нарасхват, — усмехнулась Марта.

Он обещал приготовить ужин, но занялся бумагами, потерял счет времени — в итоге пришлось заказать еду из ресторана. Марта только рассмеялась: слава богу, не придется давиться несъедобной стряпней. Уок вышел на крыльцо, Марта осталась в гостиной над бумагами.

— Здравствуй, Кадди.

Он некоторое время не созванивался с тюремным охранником и теперь был рад его слышать.

— Ну как Винсент?

— Я вернул его в прежнюю камеру. Пришлось переместить одного наркодилера — вот уж возмущался… Ладно; главное, Винсенту теперь спокойнее.

— Спасибо.

— Ты накопал чего? Я Винсента расспрашивал — так он молчит. Не то что остальные. Послушаешь их — ну просто невинные жертвы судебной системы. Можно подумать, мы упрятали за решетку целый церковный хор.

Уок рассмеялся.

— То есть Винсент вообще ни с кем об этом не говорит?

— Нет. И знаешь, что? Впечатление, будто он на свободу и не выходил. В смысле, не пришлось ему заново привыкать к тюремному распорядку. Я тебе больше скажу: мне сдается, он скучал по этим стенам.

Они еще поговорили, и тут Марта позвала Уока.

Он оставил пиво на террасе, прошел в гостиную.

Марта словно тянула время: напряженно молчала, затем выпрямилась, шагнула к столу, заваленному документами, надела очки — ее действия казались подготовкой, самонастройкой. На днях Марта, очень возможно, задала расследованию новый вектор, выявив, что Дарк связан с компанией, зарегистрированной в Портленде.

— Ты что-то нашла?

— Похоже. Мне нужна дозаправка остреньким — остренькое извилины расшевеливает. Есть у тебя хабанеро?

Уок отрицательно покачал головой.

— А малагета?

— Я даже не знаю, что это такое.

— Блин, Уок! Ну хотя бы поблано[41] ты в доме держишь? Мне без перца не думается. В следующий раз, будь добр, припаси для меня чего погорячее.

Пристыженный, Уок поплелся в тесную кухоньку варить кофе. Пока варил — глядел на улицу. Они с Мартой работали уже четыре часа — засели за бумаги сразу после ужина. Глаза у обоих красные, рты то и дело искажает зевота; но спать они не лягут, о нет. Потому что все равно не заснут. Марта увлеклась по-настоящему, и неважно, что ее азарт, быть может, вызван жалостью к Уоку, раздавленному обилием подробностей.

Он принес ей кофе и меленку для перца.

Марта отреагировала усмешкой и неприличным жестом.

Стала мерить шагами комнату — в одной руке корпоративная налоговая декларация, в другой пачка учредительных документов. Бог ее знает, как она вышла на этот след; может, имеет в приятелях юриста по налоговому праву, и он услугу оказал.

— Фортуна-авеню, — многозначительно произнесла Марта.

— Ага, коттеджи на второй линии.

— Все, кроме двух, принадлежат одному и тому же холдингу. Не подскажешь, когда Калифорнийским департаментом охраны природы впервые было официально зарегистрировано оползание почвы над океаном? — Она куснула пластиковый колпачок ручки.

Уок стал перелистывать файлы.

— В мае девяносто пятого.

Марта улыбнулась, взмахнула своими бумагами.

— А упомянутый холдинг приобрел первый участок земли в сентябре девяносто пятого. С тех пор они заключали аналогичные сделки с промежутком примерно в год. Всего куплено восемь участков с домами. Это называется прокруткой. Если объяснять на пальцах — один участок закладывается, на деньги с залога приобретается второй, затем он закладывается ради покупки третьего… в общем, ты понял. С первыми шестью все шло как по маслу, а потом ставка выросла.

— И что случилось?

Марта еще прошлась по комнате, достала из шкафа бутылку виски, плеснула в кофе себе и Уоку.

— Они прибрали к рукам все дома на второй линии. Департамент охраны природы только наблюдал — все десять лет.

— Десять не десять, но около того. Наконец спохватились — волнорез построили. Теперь дом Винсента Кинга в безопасности.