Мы найдем силу в боли (СИ)

Облегчение. Нет, нет… Облечение не могло полностью передать то, что испытывала Вайолет, когда Тейт вспомнил ее. Звук голоса, когда он произнес ее имя… А эти глаза, когда он смотрел на Вайолет, когда осознал, кем она для него является, он вселял в ее душу такое долгожданное спокойствие и умиротворение. Конечно, этого было недостаточно, чтобы искупить ее чувство вины, но ей это и нравилось. Она не хотела, чтобы оно исчезало. Вина помогала ей не забывать то, что произошло с Тейтом… и из-за кого.

С каждым днем Тейт потихоньку превращался в того человека, каким он был до электрошоковой терапии. И это было прекрасно. Вайолет тянуло к Тейту, неудержимой, неконтролируемой силой, она не знала причины этому, но постепенно все ближе и ближе была к разгадке его тайны. Она все время наблюдала за выражением его лица. Ее самым нелюбимым было то, когда, как ей казалось, он вспоминал свое прошлое, а самым теплым и уютным, когда он смотрел на нее, думая, что остается незамеченным. Никто и никогда не смотрел на нее так. Казалось, он не хотел рисковать попасться, ведь если это случится, она могла сразу же исчезнуть.

Тейт старался не рассказывать Вайолет о его жизни до лечебницы, но он делился с ней воспоминаниями. Крохотными воспоминаниями, как когда-то впервые попробовал марихуану, или как ему удалось стащить виниловый диск ‘Shadows’ из музыкального магазина, во время их семейной поездки в Нью-Йорк. Он не знал ни одной их песни, кроме ‘Sleep Walk’, но они ему очень понравились. Он рассказывал ей о своем катастрофическом первом свидании в средней школе. Он повел девушку в кинотеатр Orson Welles на марафон фильмов. Она заснула сразу же через полчаса просмотра ‘Гражданин Кейн’ и он даже не пытался ее разбудить, пока не довез до дома.

Каждый раз, когда Тейт вспоминал что-то… безобидное, приятное или даже немного смущающее… он рассказывал Вайолет. Был шанс, что он может все снова забыть и кто-то поможет ему собрать все воспоминания воедино. И Вайолет была счастлива быть этим человеком. Ее иногда настигала грусть, когда у Тейта так и не получалось восстановить все эти коротенькие воспоминания, но она была рядом с ним и помогала изо всех сил. Всякий раз, когда Тейту нужно было с кем-то поговорить, она находила нужные слова… каждый раз, когда он предполагал, что они что-то сделали, ответом всегда было ‘да’.

Конечно, Вай мечтала услышать всплывшие моменты о его темных секретах, которые таились в глубине его души, но получала лишь советы о том, как она, одетая в старый комбинезон и вся в грязи, должна искоренять эти раздражающие сорняки.

“Так… Что же мы пытаемся вырастить?” Спросила Вайолет, глядя на контейнер с коричнево-желтыми семенами.

“Хризантемы.” Ответил Тейт, вырывая с корнем уродливый цикорий, будто само существование растения было оскорблением эстетики парня.

“Ох…” Прошептала она, как будто хоть что-то в этом понимала.

“Ну… Если это не восторженный отклик…” Обернулся он и она увидела ухмылку на его губах.

Вайолет сосредоточилась на своих пальцах утопающих во влажной почве, чтобы придумать, как ей начать тему о той девочке. “Ее звали Эдди?” Она не знала, можно ли говорить о ней… допустимо ли… заводить разговор о том, что произошло на днях. Вай избегала этого разговора, потому что было очевидно, что эта девочка была частью его прошлого и всячески старалась держаться от Вайолет подальше.

Но теперь она поняла, что по крайней мере, она должна попробовать. Если Тейт не будет к этому готов, то ничего страшного… до поры до времени.

“Они были ее любимыми.” В конце концов сказала она.

“Кого? Чьими любимыми?” Обернулся Тейт, чтобы посмотреть на нее и его глаза сузились в замешательстве. Но только оборонительный тон его голоса предавал его, девушка поняла, что Тейт пытается выразить полное непонимание.

“Эдди. Хризантемы были ее любимыми цветами, ведь так?” Они смотрели друг на друга несколько секунд, никто не посмел издать ни звука. Тейт открыл было рот, чтобы хоть что-то сказать, но вышло только ворчание и он начал тереть глаза.

“Как… Когда я…?”

“Ты называл ее имя… Прямо перед тем, как начал приходить в себя, ты продолжал говорить о ней. Кто она?”

На мгновение ему показалось, что Эдди на самом деле не существует, ведь когда она ему ‘привиделась’, он все еще не пришел в себя и не понимал о чем говорит… но он не мог. Он не мог отрицать существование Эдди, потому что сейчас он прекрасно себя чувствовал и мысли были чисты.

Вместо этого, он сказал, “Я не… Я не могу говорить о ней.”

“Ты… любишь ее?” И в этот момент, Вай хотела убить себя за сочившуюся из нее ревность, но она не могла ничего поделать. Не один день не проходил, когда бы она не задавалась вопросами, ‘Кем может быть эта девушка?’ и ‘Какую роль она играет в жизни Тейта?’

“Да… Это так.”

“А почему… Почему она не здесь? Я имею ввиду… она не посещает тебя…” Вай старалась не обращать внимания на наступающую в груди боль.

“Вайолет, почему мы должны обсуждать ее? Я же сказал, что не хочу говорить об Эдди.”

“Тебе больно?”

“Да… А еще, потому что… Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя… Я не хочу тебя пугать.”