Мы наш, мы новый мир построим (СИ)

Вернулся домой. Черт, разбередил этот демон любопытство. Так и хочется окунуться в эту самую переходную зону и попытаться призвать чего-нибудь этакое. Но в сомнениях пребываю. Как-то странно это будет выглядеть, и страшновато, голосить в тот волшебном лесу. Может ведь выйти как в том анекдоте, когда к голосившему «Ау» мужику из лесу медведь вышел: «Чего орешь, мол». Мужик говорит, что хотел, чтобы его кто-нибудь услыхал, а медведь на это «Ну услышал я тебя, легче тебе от этого?». Вот и ко мне, не выйдет ли из леса что-нибудь типа того медведя, если еще не хуже. Я ведь помню, что дух оборотня-ягуара говорил, что они, духи, силу получают в смертельных поединках. Не соврал, кстати, сей дух: до поединка мой рекорд в портальном переходе составлял девятнадцать саженей с несколькими вершками и почти не прибывал, а сразу после — почти двадцать одну сажень. Еще бы знать, сколько это в обычных метрах, сантиметрах, но чего не знаю, того не знаю. Мерки эти еще не придуманы в отличие от саженей, вершков и прочих пядей.

Ладно, если решусь на этот долбаный эксперимент, то только под присмотром. Созову всех своих: и Годунова, и Бельского, и Сеньку, и, конечно же, Светлу. Без готовой ко всем неожиданностям лекарки начинать опасное дело — точно глупость великая. Хотя, как знать, может и с лекаркой тоже… мда. Но, вот чую я, наше спокойное время уже на исходе, и к грядущим бурям и катаклизмам нам нужно максимально усилиться.

Всю ночь провел в размышлениях, стоит ли рисковать с призывом демона или это будет форменным самоубийством. То вскакивал с кровати в порыве бежать созывать всех мысленно мной намеченных, то вновь укладывался, понимая, что ночь на дворе, мои друзья придут, конечно, но будут крайне недовольны внезапной побудкой, ведь не горит же. Рассвет я встречал с чугунной от бессонницы головой, но зато полностью успокоившийся. Все же решил для себя, что возможная выгода не оправдает ожидаемого риска. Там и духи в поисках силы бродят, и сами демоны не факт, что будут намерены выполнять роли простых призывов. Да и насчет платы сомнения меня одолевают. Скорее всего, демоны как-то могут забирать силы призывателя. И ладно, если это просто магические силы, а не жизненные. Хотя, и потерять в магии я тоже не согласен. Слишком уж муторно и долго ее тренировать.

— Иван Иванович, очень нужно! — Звонкий голос Сумарокова буквально ввинчивался в мозг, вырывая сознание из того безмыслия, что установилось у меня под влиянием сурового недосыпа.

— А,… еще раз, связно и медленно скажи мне, чего тебе от меня нужно?

Семен, ни свет, ни заря примчавшийся ко мне за помощью в осуществлении озарившей его идеи, покорно начал вновь повествовать.

— Театр я замыслил создать у нас. На вроде того, как ты рассказывал, где Отеллу аглицкие немчины показывали.

— Ну, так создавай. Или тебе мое личное разрешение для этого нужно?

— Не разрешение, — Сенька аж показательно покаянно вздохнул. — Нужно, чтобы ты снова рассказал бы про того Отеллу с его Дез… Дезимоной. А я запишу все. А уж потом я ух, такие мороки нарисую, все немчины обзавидуются. А то ишь какая, мою магию бесполезной обзывать!

— И кому это ты пыль в глаза пускать собрался?

— Да есть у нас одна. Думает, если лекарка, так честных парней и обзывать можно.

— Светла, что ли? — Недоуменно поинтересовался я, не представляя, чего бы это моей подруге понадобилось обижать Семена. К тому же и неправда явная в том, что пользы от Семеновой магии нет.

— Да при чем тут твоя Светла. Груня! Я к ней с честными намерениями, мол, нравишься ты мне, давай начнем встречаться, а к осени, может и до свадебки дело дойдет. А она нос воротит, и губы куриной гузкой поджимает. Вот и замыслил ей доказать.

— Ага! Выдавить из нее жбан слез сим трагичным повествованием.

— Ага, — Сенька картинно повесил голову, призывая ему посочувствовать.

— Идея хорошая. Только вот, история про ревность в любовных ухаживаниях, мнится мне, преждевременной будет.

— Скажешь тоже, ухаживаниях…. А как тогда быть?

— Есть другая история. Ромео и Джульетта прозывается. А начинается она так:

В двух семьях, равных знатностью и славой,
В Вероне пышной разгорелся вновь
Вражды минувших дней раздор кровавый,
Заставив литься мирных граждан кровь.

— Подожди, подожди! — Семен рыбкой нырнул за мой письменный стол, вытянул из стопки дорогущей бумаги лист и извлек из чернильницы перо. — Я готов.

На всю неделю мы были потеряны с Семеном для внешнего мира. Хорошо еще, что и мир этот тоже не стремился привлечь наше к нему внимание посредством каких-нибудь катастроф или чрезвычайных происшествий. Наконец, я облегченно выдохнул:

Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о Ромео и Джульетте.

Семен не менее облегченно кинул порядком измочаленное перо в чернильницу и уставился, пряча мокрые глаза, на свои изрядно раскрашенные пальцы.