Мы наш, мы новый мир построим

Едва вернулся в свое жилище, как был атакован многочисленными ходоками и просителями. Одним надо было одно, другим — другое, кому — рассудить в споре, кому — разрешить какое-то новое начинание. Мда, хлопотна доля правителей. Внезапно посочувствовал «всенародно избранному» из первой жизни: у того масштабы этой самой доли были и вовсе циклопическими. Пришлось вникать, чем живет мое мини-царство-государство. Внезапно поразился: как-то само собой вышло, что под моим началом собрались преимущественно новаторы и авантюристы. Точнее, сборище наше было весьма неоднородным: были и вынужденные беженцы-переселенцы типа наших лекарок, были просто притащенные властью своих начальников. Да что там, даже рабы были (холопы назывались). Но наряду с множеством младших сыновей, не имевших на родине никаких перспектив, с нами добровольно отправились и главы многих семейств и родов. Вот так, в омут с головой, распродав по дешевке свое недвижимое имущество или даже бросив его, ломанулись со мной на другой конец света. И именно они, в силу своего возраста и уже наработанной репутации, и задавали тон. Да еще сказалось, что единственный православный шуянский священник наотрез отказался покидать свою епархию. Стадо осталось без пастыря и принялось вовсю резвиться, устанавливая новые правила. Вот вам и средневековое мракобесие. Хотя, конечно, львиная доля просьб и жалоб как раз и касалась отсутствия этого самого священника. Кому-то срочно требовалось жениться, кого и вовсе причащать перед отбытием в лучший мир. И ведь придется извернуться, но добыть этот хомут на шеи себя и своих подданных. Иначе — даже не еретик, хуже — безбожник. Ярлык, дающий право любому христианину тебя убить и ограбить.

Вечером в моей горнице собралось ближнее окружение. Судить-рядить, в какую сторону нам стоит развиваться.

— Давайте, друзья мои, сначала согласуем цели и планы нашего авантюрного предприятия. — Объявил я, устав слушать противоречивые идеи и запросы, которыми оказался завален едва началось наше совещание. — Вот, например, наш новый город, он, по вашему мнению, должен входить в состав Русского царства, являться его самостоятельным вассалом или независимым государством?

Воцарило напряженное молчание. С одной стороны очень назревший вопрос, с другой, очень уж он неоднозначный, прямо сказать, изменнический с точки зрения государя Московского.

— М-м-м, — отважился Борис Годунов, который и в той истории был тем еще авантюристом. — Я думаю, царевич, что на этот вопрос ты должен ответить сам. Я же со своей стороны клянусь тебе в своей преданности и готовности идти за тобой туда, куда ты нас поведешь.

Еще мгновенная заминка, и все недружно, вразнобой начали заверять меня в своей личной преданности.

— Та-ак! То есть вы предлагаете мне, решить этот вопрос единолично? Правильно я вас понял?

И снова все, но в этот раз куда более дружно, выразили мне свою всемерную преданность и поддержку.

— Тогда объявляю наш остров, вкупе с теми территориями, что присоединятся к нам в будущем, вольным герцогством Рарог. Это правильное прозвище моего предка Рюрика, если кто не понял. Будем строить новое государство по его примеру. Попытка номер два, так сказать. Без присосавшихся бояр, мздоимцев дьяков и прочей бездельной братии. Кто не работает, тот не есть. (мягкий знак на конце — не ошибка написавшего).

Мои последние тезисы пришлись по вкусу практически всем, лишь на лицо Бельского набежала легкая тень: он-то и был самым настоящим боярином. Причем, из первостатейных.

— Друг, Дмитрий, не хмурься. Все здесь присутствующие стоят у руля нашего вновь создаваемого государства. Думаю, и в дальнейшем вы будете играть у нас ведущие роли. Я против лишь излишнего чванства, безделья и меряния длиной пиписек, прошу прощения, — это я вспыхнувшей и хихикнувшей Светле, — длиной родословных. Меряться можно лишь размахом личных успешных деяний.

— Теперь второй вопрос. — Все вновь притихли, как мыши под веником. — Государство наше можно назвать младенцем. Мы его будем растить и воспитывать. Что же мы хотим получить во взрослом, так сказать, состоянии. Поясню: к примеру, для изготовления ножа кузнец берет железо. Не медь, тем более не дерево, а железо. Из дерева плохой нож. А подпругу шорник сделает из сыромятной кожи. У нас для создания государства отчаянно мало жителей. Мы будем их набирать извне. А люди, они… разные. Кто-то умный, кто-то дурак. У кого-то магия, а у кого-то шило в заднице, отчего он постоянно что-то изобретает или воюет. И детей эти люди родят во всем им подобных. Отсюда и вопрос. А каких людей мы хотим у себя завести?

— Магов. — Сказали Бельский и Плещеев. Да и наши старшие лекарки, что присутствовали на совещании, согласно покивали головами.

— Так и запишем! — Сказал я и действительно вывел на листе специально для этой цели заранее заготовленного пергамента: «маги».

— Изобретатели! — Предложил Годунов. — Записал и их под вторым пунктом.

— Мастеров своего дела. Пусть не изобретают, но хорошо умеют что-то делать. — Эта мысль снова Годунову в голову пришла.