Мы не мафия, мы хуже

— Ты дура! — заорал Павел. — «Поссорилась», — передразнил он Софи. — Сейчас от Малкиной зависим мы все! Она наверняка с тобой связалась бы, идиотка. Ты, похоже, все время думаешь о трех вещах — как с меня побольше денег вытащить, быть привлекательной в постели и шикарно одеваться. , В жизни, по-моему, тебя больше ничего не интересует.

Вздохнув, он закурил.

— Но я же не знала ничего, — пролепетала явно перепуганная Софи. — Ты мне говорил, чтобы я постаралась выяснить о ее любовнике. Вот из-за этого мы и поссорились. Я пыталась…

— Вот что, милая, — перебил он, — если вдруг встретишься с ней или она тебе позвонит, скажи ей с волнением и испугом за нее, притворяться ты можешь, что ее разыскивают по всей стране. И что ты готова ей помочь. Поняла?

— Конечно, — торопливо согласилась Софи. Обязательно. Немного помолчав, рискнула спросить:

— А что у нее такого серьезного? Почему вы так…

— А вот это, милая Софийка, — хмыкнул он, — тебя не касается.

— Так, — кивнул Альберт, — понятно. Значит, Жуков успел выхватить пацана. Быстрый малый, — усмехнулся он, — знает систему работы. Его жены, разумеется, также нигде нет?

Стоявший у двери Устранитель кивнул.

— А что насчет Иванова и этого мифического полковника? — спросил Альберт. Устранитель молча посмотрел в сторону стоявших у стены Араба и Смита.

— Илья нам дал адрес дома, куда он отвез всю эту компанию, а большего он сам не знал, — сказал Араб. — Похоже, Артура хорошо знает только Жуков. Потому что он…

— Я это уже слышал, — с легким раздражением перебил Альберт. — Мне нужны точные данные. И еще. Это касается в первую очередь тебя, — посмотрел он на Устранителя. — Малкина нужна нам живой, даже если всех ваших придурков, которых вы величаете боевиками, перебьют. Последний должен взять и доставить ко мне Жанну живой. Я ясно выразился?

— Абсолютно, — кивнул Устранитель.

— За работу, орелики. — Кононов поднялся со стула. — не оставьте нескольких пареньков. У меня сегодня встреча с хохлами. У них к нам претензии имеются, и я хочу обезопасить свой тыл. Думаю, в случае стычки моих не хватит. Вероятность этого, конечно, ничтожно мала, но подстраховаться не помешает.

— Я так больше не могу, — со слезами на глазах проговорила сидевшему перед телевизором Владимиру Ивановичу Жанна. — Я не привыкла к такой жизни — убегать, прятаться. В конце концов, я теряю деньги. Надо что-то…

— Я скажу просто, — повернулся к ней Владимир Иванович, — если хочешь жить, то делай как нужно, то есть будь с нами. Вечно продолжаться это не может. Играть в прятки в моем возрасте — дело неблагодарное. Но видишь ли, в чем дело. Как я понял из твоих слов и из последующих событий, мы имеем дело с хорошо организованной группировкой.

— Это не группировка, — вздохнула Жанна. — Карл и остальные — мафия. Наша, русская, со своими законами и порядками…

— Конечно, — улыбнулся Владимир Иванович, — мафия. И значит, ты им перешла дорогу в чем-то очень серьезном.

— Меня из ресторана, — устало сказала она, — пытались забрать люди Навруза. Он почему-то вообразил, что я ему принадлежу. Получилось, что я договорилась с ним о встрече…

— Ты об этом рассказывала, — кивнул старик. — Но, уверяю тебя, сейчас дело не столько в Наврузе, сколько в нас. Конкретно — в Артуре. Они разыскивают его. Сначала посчитав, что он был зачинщиком перестрелки в баре, а потом потому, что он вдруг оказался неуязвим и они понесли потери. Сейчас твои знакомые считают, что Артур по крайней мере тоже что-то вроде мафиози и поэтому с ним необходимо покончить. Я не могу приказывать тебе или требовать, а просто советую — побудь некоторое время с нами. Ведь стоит тебе появиться, они станут допытываться, где Артур. И тебе, хочешь ты этого или нет, придется сказать. Потому что они не будут с тобой вежливы. Все будет проще и грубее.

— И что же мне делать?

— Сейчас главное — не плакать, — улыбнулся он. — И если есть очень хорошие знакомые, желательно женщины, позвонить им по сотовому и узнать, как там обстоят дела. И после этого можно принимать решение. Но опять-таки не раньше, чем мы определимся с местом жительства. Потому что, даже если там нет ничего серьезного, я говорю о претензиях к тебе, вопросы об Артуре, а теперь и обо мне, задавать будут. Разумеется, ты сейчас станешь уверять, что никому ничего не скажешь, но видишь ли, в чем дело — ты молода и красива. И чтобы сберечь красоту и здоровье, можешь рассказать им о нас. Не обижайся, — увидев, что в глазах Жанны появилась обида, улыбнулся он, — жизнь есть жизнь. И сейчас нам кажется, что мы можем все, а когда дело касается выбора, забываем о своем решении.

— Хорошего же вы обо мне мнения, — проговорила Жанна.

— Извини, — улыбнулся старик. — Но в случаях, когда человек принимает решение и от этого может зависеть твоя жизнь, лучше говорить то, что думаешь.