Мы никогда друг друга не любили (СИ)

Он никогда не возьмет меня, если не будет уверен, что мне это нужно. Никогда не забудет про смазку. Никогда не оставит без нежности после.

А я никогда не испугаюсь и не допущу мысль, что Виктор причинит мне боль.

Маленький странный ритуал. Очень возбуждающий.

И после все надуманные печали кажутся не такими уж и унылыми. С ним я могу бродить по городку в ночи, любуясь звездами и вслушиваясь в мягкие волны, набегающие на песок. Могу сидеть на пирсе в ожидании рассвета и делиться бедами. О том, как болел живот, как грустно мне было, чему я научилась и что обязательно должен попробовать здесь.

— Как же твоя работа? — спрашиваю я.

— Да ну ее. Надоело. Я нанял директора. Пора бизнесу съезжать от папки и барахтаться самостоятельно. Если без меня там ничего не работает, в задницу такой бизнес, котенок. Я решил посвятить время тебе. Тем более, что ты совсем отбилась от рук.

- Я отбилась?! С чего это?!

— А кто третий день сидит на овсянке? Быстро с утра за тестом на беременность, а потом к врачу!

— Причем здесь беременность, Островский? У меня болит ЖЕЛУДОК. А не тошнит и не тянет на солененькое.

— Во-первых, это стереотипы. А во-вторых, мы столько трахаемся не предохраняясь, что даже если ты сломаешь ногу, я все равно принесу тебе тест. Он у тебя должен быть каждую неделю, перед воскресным завтраком.

Задумавшись, я лезу в календарь в телефоне, и понимаю, что у меня и впрямь задержка.

Хотя Островскому пока не стоит об этом знать. Он хочет детей, и, если это лишь совпадение, только расстроится.

— Там позвонил мой приятель из питомника. У них есть щенок. Берем?

Я едва не падаю в воду от радости. Как же я ждала!

Виктор смеется над моей в прямом смысле щенячьей радостью. Пока он ест чудом добытого холодного кальмара, которого мне принесли на ужин, а я успокаиваю желудок йогуртом, на запах съестного прибегают два крошечных котенка. Получив от Виктора по кусочку, они радостно укладываются рядом друг с дружкой, греясь и сыто жмурясь. Здесь вообще много котов, но эти — самые милые.

— Смотри, котенок — котята. Давай заберем?

— Ты же сказал, собаку!

— И собаку.

— А если я беременна? Куда мы поселим еще и ребенка?

— Странно, конечно, что ребенок у тебя в самом конце списка, после всех животных. Но мы купим квартиру побольше.

— Мне нравится наша. Там классный бассейн. И столько воспоминаний. Представляешь, кто-нибудь ее купит? Будет спать на нашем диване, плавать в нашем бассейне…

— Ага, вставит стекло в нашей двери, — фыркает Островский. — А мы не будем ее продавать. Будем оставлять детей, котов и собак с няней, а сами прятаться в нашей квартире. И делать новых детей. Скажи, классный план?

Я смеюсь, но на самом деле план и правда классный. И мне даже хочется, чтобы я оказалась беременна.

Мне все еще страшно, что я стану для своих детей таким же ужасным родителем, как были мои. Но Виктор совершенно спокоен, и это тоже про доверие — верить тому, кто верит в тебя.

— Как мама? — спрашиваю я.

Вряд ли я когда-нибудь проникнусь дочерней любовью настолько, чтобы с ней увидеться. Да и она ограничивается поздравительными открытками пару раз в год. Но я рада, что нет ухудшений.

— Нормально. Увлеклась скрапбукингом, очень страдает, что ей разрешают пользоваться ножницами только под присмотром. Тратит кучу денег на всякую хрень типа цветов.

— Я передам Илье для нее сухоцветы из салона, когда вернусь.

— Она будет в восторге. Кстати, я нашел Валентина. Не стал его добивать из большой любви к тебе, котенок. Но шуганул. Не буду врать, мне очень понравилось. Мне же нельзя ему напинать, да?

— Оставь. Не хочу о нем думать.

— Тогда думай о заре. Смотри, какой рассвет. Сейчас твое время, Аврора.

День неторопливо просыпается, небо розовеет у горизонта. А я засыпаю в объятиях бывшего мужа. Однажды мы уже встречали рассвет.

Но тогда мы друг друга еще не любили.

* * *

— Вы что, издеваетесь надо мной?!

Я удивленно хлопаю глазами, глядя на сотрудницу ЗАГСа, куда мы с Витей пришли подавать заявление.

— М-м-м… нет. Мы не издеваемся, — терпеливо говорит он. — Мы пришли просить нас расписать без ожидания, потому что моя невеста беременна. Юристы сказали, это веское основание.

— Да вы же летом приходили подавать заявление на развод!

Вот это память! Сколько же через нее пар проходит, и что, все такие скучные, раз она запомнила нас?

— Да, у нас был кризис, — говорит Островский. — Но мы его преодолели, заделали вот мелкого и хотим пожениться.

Странно. Он говорит правильные слова, которые должны успокоить женщину, а она лишь багровеет.

— Вы заявление на развод подавали?! — слегка истерично спрашивает она.

Мы дружно киваем.

— А за штампом пришли?! Свидетельство забирали?

Переглянувшись, мы с Витей качаем головами.

— Так что вы от меня хотите?! Развод может состояться, если хоть кто-то пришел за свидетельством! Хоть один! Вы что, за полгода не заметили, что еще женаты?! Этого вам юристы подсказать не могли?!

Она устало машет рукой.