Мы никогда не умрем (СИ)

— Ира вчера прибежала ко мне среди ночи в одной ночной рубашке, — сказал Мартин, подходя к забору.

— Радовался бы, — фыркнула Мари. — Хотя я ей немного по-другому объясняла…

— Видимо, она поссорилась с отцом, как вы хотели, — перебил Мартин. — Значит, теперь-то она вам нужна, а?

— Да какого хрена ты тут стоишь и нотации мне читаешь, — тоскливо протянула она. — Пакуй давай свою подружку и тащи сюда, заодно поможешь мне машину толкнуть. Ненавижу эту сраную деревню, ненавижу все сраные деревни, — донеслось ему в спину горестное бормотание.

И в этот момент и Мартин, и Вик были с ней удивительно солидарны.

…

Вернувшись домой, Вик запер дверь в комнату, не раздеваясь упал на кровать и уснул. Ему было все равно, что будет происходить вокруг — пусть горит дом, в комнату ломится отец, пускай происходит все, что угодно. Ему было необходимо выспаться. Мартин, подумав, подвинул кресло ближе к камину, положил голову на подголовник, и тоже позволил себе забыться черным, пустым сном, в котором не было сновидений.

Но Вик и во сне не нашел покоя. Он слышал то приближающийся, то удаляющийся грохот колес поезда. Он даже видел его, этот поезд — огромную, ржавую змею, словно собранную из неподходящих друг к другу по размеру, цвету и текстуре кусков металла. В раскаленном воздухе отчетливо пахло свежей кровью.

— Мартин! — хрипел он, пытаясь закрыть уши, оборвав этот нарастающий грохот.

Мартин не отзывался. У его друга не было власти над этим кошмаром. Не было больше волшебных огоньков.

Когда Вик очнулся, стояла глубокая ночь. Он несколько секунд смотрел на часы, пытаясь понять, что с ними не так. Выходило, что он проспал либо несколько часов, либо больше суток.

Мартин еще спал. Вик принюхался — в комнате пахло как обычно, стиранной тканью, старым деревом и чем-то еще, сухим и теплым.

В доме было холодно. Это было обычное дело для зимы — отец не следил за отоплением. Часто топил небольшую печь, стоящую в углу на кухне, подвигал к ней кресло и сидел так весь день, наплевав на то, какая температура держится в остальном доме. Впрочем, Вик не возражал. Он купил в городе маленькую тепловую пушку и лишнее одеяло, для тех случаев, когда у него не получалось самостоятельно включить отопление, и для тех часов, что едва работающему газовому котлу требовалось, чтобы прогреть дом.

Сейчас обогреватель работал, тонкое красное кольцо в темноте. Словно светящийся глаз.

Вик позволил себе редкое удовольствие — он не стал вставать с кровати сразу. Ему было тепло и удивительно спокойно. Разум, изможденный постоянным напряжением наконец-то нашел покой. И теперь, в ласковом тепле, в темной тишине дома, он, наконец, почувствовал, как в душе разжимается ржавая пружина.

Может, все еще будет хорошо.

Он прикрыл глаза. Спать не хотелось. Не хотелось думать. Хотелось просто лежать, полностью отдавшись чувству тепла и спокойствия, и с глупой улыбкой гладить одеяло.

Вик отчетливо ощущал хрупкость этого момента. Внезапно ниоткуда пришла странная мысль о том, что именно сейчас он хотел бы умереть.

«Доброе утро. Что за настроение?» — раздался сонный голос Мартина.

Вик моргнул, и ощущение покоя исчезло. Мир вокруг по-прежнему был жесток и несправедлив. И Риша по-прежнему была в опасности.

— Доброе утро. Я просто… задумался.

«Прости, не хотел мешать. Слушай, Вик, я думаю нам нужно в школу сходить. Показать, что ты не запил на радостях и поговорить с Мари».

— Ты прав, как обычно. И сегодня вечером поедем в город. Нужно попробовать найти нормальную работу, нам явно скоро понадобятся деньги.

«Хорошо. Выспался?»

— Да, даже не верится. Пошли, сварим твой ужасный кофе, который на манную кашу похож, и будем считать, что этот замечательный день начат, — неловко улыбнулся Вик.

«Мне кажется кто-то сейчас посмеялся над моим кофе, который можно считать гомеопатией, настолько мало там порошка?»

— Если это гомеопатия, то так, как ты хочешь, нужно кофе в чашку экскаватором засыпать, — проворчал Вик, застегивая рубашку.

Во дворе раздался петушиный крик.

…

Вик все же проспал больше суток. Сегодня был последний учебный день недели. Когда Вик занял свое место рядом с Матвеем, никто не обратил на него внимания, словно оно до сих пор пустовало. Только сам Матвей едва заметно кивнул.

День тянулся бесконечно долго. Учитель биологии тихо читала себе под нос. Вик заметил, что, дочитав параграф до конца, она просто начинала его заново.

На литературе все по очереди вставали и рассказывали один и тот же отрывок «Незнакомки» Блока. Девушки старались читать с выражением. Мальчики, опустив глаза к подсказкам, читали монотонно и на одном дыхании. Вик внимательно следил за реакцией учителя, вернее за ее полным отсутствием. Отрывок он не учил. Мартин предложил прочитать за него, но тяга к экспериментам взяла верх.

— Заметался-пожар-голубой-позабылись-родимые-дали, — монотонно начал Вик, опустив глаза к пустой парте.

«Ты б еще помолился», — проворчал Мартин.

Учитель только едва заметно кивнул, дослушав до конца. Вик заметил, как он отметил что-то в журнале, и дал знак читать следующему ученику.