Мы никогда не умрем (СИ)

— Здравствуйте. Папа сказал зайти к вам. Моя фамилия — Редский, — представился Вик таким голосом, будто его фамилия вызывала ассоциации не с алкоголиком, разводящим свиней, а местным аристократом.

Директор был пожилым, невысоким мужчиной, с округлым животом и мягкими щеками, покрытыми редким седым пухом.

— Ты сын…

Вик закатил глаза. Несмотря на браваду, он знал, что уважения его фамилия ни у кого не вызывает.

— Мужчины, который был у меня вчера?

— По видимости, — усмехнулся он.

О том, что он отнес документы в школу, отец сообщил ему месяц назад.

На потускневшей золотистой табличке на краю стола было выгравировано «Яков Федорович».

— Сколько тебе лет, мальчик?

— Восемь.

— Почему ты не пошел в школу в прошлом году?

— Мы с папой только переехали с Севера, и…устраивались. Папа, видимо, забыл отнести мои документы.

— Ты умеешь читать?

— Умею.

— Правда?

Вик, до этого чувствовавший себя спокойно и расслабленно, изумленно вскинул глаза. Он медленно подошел к стеллажу и открыл первую попавшуюся книгу.

— …Я таков, каков я есть, разве мог бы я избавиться от самого себя? И однако же, я пресыщен собою… На такой почве презрения к самому себе, настоящей болотной почве, вырастает всякая сорная трава, всякое ядовитое растение, и все это так мелко, так исподтишка, так нечестно, так приторно…

Он закрыл книгу, посмотрел на обложку.

— «Генеалогия морали», Ницше… да, у меня на чердаке таких книг не валяется.

«Вик, ты же понимаешь, что это дешевый эпатаж и позерство?» — с улыбкой спросил Мартин.

Впрочем, он гордился собой и другом — за этот год Вик научился читать бегло, без запинок, писал с небольшим количеством ошибок, к тому же они поработали над подчерком, в результате чего буквы у него выходили четкими, острыми и одного размера.

«Зачем отличаться от других, если нельзя эпатировать и позерствовать?» — улыбнулся Вик в ответ.

— Хорошо, считать, я так думаю, ты тоже умеешь. Как тебя зовут?

— Виктор.

— Прочитай мне стишок, Вить.

— Какой?

— Любой. Свой любимый.

Вик задумался. Он знал пару детских стишков, которые намертво въелись в память — их разучивал с Денисом, младшим Ришиным братишкой, Вячеслав Геннадьевич. Были стихи, которые рассказывал ему Мартин — Вик до сих пор не знал, откуда он брал те, что не сочинял сам.

— А можно… короткий? Про школу?

— Да, конечно, — Яков Федорович смотрел на него с выражением сдержанного интереса.

«Может лучше прочитаешь тот, про кузнечика?» — без особой надежды спросил Мартин, отчаявшийся убедить друга вести себя скромнее.

— Кто замуж выходит

                                      за ветер?

Госпожа всех желаний

                                     на свете.

Что дарит ей к свадьбе

                                      ветер?

Из золота вихри

         и карты всех стран

                                       на свете.

А что она ему дарит?

Она в сердце впускает

                                      ветер.

Скажи ее имя.

Ее имя держат

                         в секрете.

(За окном школы — звездный полог.)

— Ты занимался с репетиторами в городе? — без особого удивления спросил директор.

— Да, можно… и так сказать, — тактично соврал Вик, почти оскорбленный его равнодушием.

— Пойдешь завтра в двести семнадцатый кабинет, в восемь утра. Напишешь несколько письменных тестов у Ирины Владимировны, мне некогда. Я ей дам инструкции. Слушай меня. Скажешь в классе, что первый класс закончил в городе, второй — дома экстерном из-за слабого здоровья. Больше не выпендривайся, старайся не выделяться — тут таких не любят. Все понял?

— Вы меня отправляете… сразу в третий класс?

— Проще бумаги подмахнуть, чем объяснять, почему такой лоб в первом классе торчит, — пробормотал Яков Федорович, опуская глаза к записям. — Можешь идти.

Вик стоял, задумчиво оглядывая стеллаж и перенося вес с пятки на носок. Наконец он выпалил давно мучивший его вопрос:

— В школе есть библиотека?

…

Библиотекарем оказалась девушка весьма неформальной внешности. Высокая, полная, с выкрашенными в желтоватый цвет волосами, в серой рубашке, черных джинсах, ботинках на толстой подошве и ярко-красном платке, завязанном на манер банданы. Губы она густо красила красной помадой, в тон платку.

Девушка сидела в кресле, погруженная в чтение любовного романа с полуголым мужчиной на обложке и курила, стряхивая пепел в стоящую на полу банку из-под огурцов.

Когда Вик зашел, она только смерила его презрительным взглядом и вернулась к чтению.

— Простите, уважаемая, как вас зовут? — тактично спросил он.

— Мамку свою будешь такими словами называть, — хрипло ответила она, не поднимая взгляда.

— Что нужно сделать, чтобы взять у вас книгу?

— Снять ее с полки, а потом поставить на место. Даже козявка вроде тебя должна справиться.

— А если я не верну ее на место? — из праздного любопытства поинтересовался Вик.

— Ты попадешь в ад, — просто ответила девушка, щелкая зажигалкой.

«У них тут… суровые порядки», — усмехнулся Мартин.

«Мне подходит. Тебе что взять?»

«Вижу вот там сборник Стивенсона, дотянешься?»