Мы никогда не умрем (СИ)

— А по-моему, все правильно… взрослые же всегда все лучше знают, — вздохнула она.

— Что они знают, Риш? Что вообще ты от них хорошего видела или слышала? — огрызнулся Вик.

Разговор оставил тягостный осадок. Ему было противно от того, что Вячеслав Геннадьевич сказал дочери. Противно от того, что он сказал о нем. Противно, что он сам не смог ничего возразить.

— Мари сказала, что я смогу играть Офелию, — возразила Риша.

— Я тоже могу сказать, что ты можешь играть Офелию. Ты можешь играть Джульетту, леди Макбет, а если нужно — Титанию, потому что ты талантливая и можешь примерять разные образы. И поверь, я искренне так считаю. А теперь не плачь. Мне не нравится Мари, но, кажется, у нас с тобой скоро будет новая история и новые роли. Я этому рад бесконечно, потому что «Пожирающая меня изнутри белоснежная смерть, которую я сам впустил в свои вены вопреки воле родителей и наставлениям моих мудрых учителей» вызывает у меня тошноту каждый раз, когда я это произношу, — улыбнулся Вик.

— Да, ты прав… Что она обещала?.. Драму и настоящие чувства? — Риша слабо улыбнулась, вытирая слезы рукавом.

— Как-то так, я не слушал — духи ее душили, — проворчал он, привычно обнимая ее за плечи.

…

Шел четвертый день, как отца не было дома. От Леры пришло письмо, полное беспомощной тоски — мать больна и лежит в больнице. За ними с Оксаной следит ее подруга, она ничего не говорит, но Лера видела, как однажды вечером она ушла в любимом мамином платье. Она поняла, что это значит — подруга не верит, что мать вернется.

Вик начал всерьез подозревать, что отец поехал к бывшей жене. Он даже успел удивиться такому благородству, но тем вечером отцовский друг Мит пришел требовать денег — Анатолий уехал в город, заняв у него какую-то сумму, да там и пропал.

«Значит, он поехал не к матери», — безо всякого, впрочем, разочарования подумал Вик.

— Денег не будет. Отец приедет и сам с вами рассчитается. А сейчас — уходите, — твердо сказал он, стоя в калитке.

— Я знаю, где у твоего папки деньги лежат, пусти, я сам заберу, сколько он мне должен, — попытался он оттолкнуть Вика.

— Я сказал — проваливайте, — спокойно ответил он, отходя в сторону.

— Так-то, — предпочел не заметить его слов Мит, заходя во двор.

Вик только пожал плечами и запер за ним калитку. Пошел на другую сторону участка, не сказав ни слова. Спустя несколько секунд раздалось поочередно два щелчка. Мит успел обернуться, и даже собрался кричать — впрочем, это не имело уже никакого значения.

Боцман и Тень были уже не молоды. Жизнь на цепи погасила их бешеную злость, а заступничество Вика, который всегда вовремя их кормил сделало их куда лояльнее к чужакам. Но годы побоев, голода и унижений взметнулись кипящей, ядовитой ненавистью, стоило спустить их с цепи.

Отпустив собак, Вик не стал наблюдать за происходящим, а, забравшись на крышу будки перелез через забор и запер калитку снаружи. Он улыбался — собутыльник отца с мутными глазами и крысиными повадками давно вызывал у него глухое презрение.

Мартин молчал. Ему была понятна эта жестокость, и тревоги она не вызывала. Им обоим приходилось защищать себя всеми доступными способами. К тому же, и Мартин, и Вик точно знали, что если бы Мит забрал деньги, отец бы обвинил в этом сына. А ночевать несколько дней в лесу им обоим не хотелось.

Спустя пару минут Вик услышал грохот. Кажется, Мит смог перелезть через забор и броситься бежать. Вик торопливо отпер калитку и зашипел от злости — аккуратно перекопанные грядки были растоптаны вместе с несколькими кустами и высаженными цветами.

— Ах ты пропитая, старая паскуда!

«Вик, это лишнее!» — попытался остановить его Мартин, но было поздно.

— Взять! — приказал он, отходя от открытой калитки.

Собаки метнулись мимо него на улицу, оставив глубокие борозды на земле.

«Не стоило этого делать. К тому же собаки могут не вернуться», — осуждающе сказал ему Мартин.

— Пусть только этот ублюдок больше здесь не появляется, а собаки… что-то мне подсказывает, что они вернутся.

Собаки и правда вернулись к вечеру — грязные, у Тени было порвано ухо, а у Боцмана — морда. Вик только вздохнул, посадил их на цепь и долго отмывал водой из колонки. К тому времени в доме наконец-то появился нормальный водопровод, и колонка была почти забыта.

— Мартин, слушай, порез плохо выглядит. Я надеюсь, его не ножом полоснули?

«Нет, больше похоже, что он подрался с кем-то, смотри, края рваные».

— Может зашить?..

«Он от боли с ума сойдет, к тому же боюсь, что не смогу сделать это аккуратно и быстро. Залей перекисью, сверху мазь с антибиотиком — я в холодильнике оставил. Я потом заклею, чтобы он не разлизал».