Мы никогда не умрем

Мартин, поколебавшись несколько секунд, толкнул дверь и, первым ступив на промерзшую металлическую лестницу, подал Рите руку.

— Какие мы вежливые, — проворчала она, обхватив его запястье.

Она спускалась медленно, звонко стуча каблуками и тяжело опираясь на его руку.

Оказавшись в подвале, Рита на ощупь двинулась вдоль стены. Скоро раздался запах, который отозвался в душе Мартина целым фонтаном золотистых искорок. Пахло керосином.

И правда, Рита держала в руках зажженную керосиновую лампу. Мягкий желтый свет освещал небольшое пространство вокруг и смягчал черты ее лица. Она сделала несколько шагов к стене. Что-то хрустело под ее каблуками, но она не смотрела под ноги. Сорвала со стены флаг, несколько раз встряхнула, подняв облако пыли, и положила на сложенные стопкой в углу старые маты.

— Присаживайся, — буркнула она, отходя к противоположной стене.

Мартин не стал предлагать ей помощь. В темноте он видел хорошо, и ему было достаточно удаляющегося огонька, чтобы разглядеть, что Рита движется уверенно и ломать ноги не собирается. Он расстегнул куртку — в подвале было неожиданно тепло.

Рита вернулась с бутылкой и двумя пластиковыми стаканами в руках. Из сумки она достала бутылку с водой и бумажный сверток.

«Мартин, какого черта она делает?» — с неприязнью спросил Вик.

«Она собирается нас напоить», — улыбнулся в ответ Мартин, глядя, как она разливает по стаканам спирт и разбавляет его водой из пластиковой бутылки.

— Рита, ты же не рассчитываешь, что я стану это пить? — мягко спросил он, отодвигая кончиками пальцев протянутый стакан.

— Ну и хер на тебя, — пожала плечами она, разворачивая сверток.

В нем обнаружился знакомый Мартину травяной порошок и несколько полосок полупрозрачной бумаги.

— Непривычно после проповедей твоего персонажа, — отметил Мартин, глядя, как она раскуривает самокрутку.

— Ты что, нотации мне читать собрался? — с неприязнью отозвалась она.

— Что ты, и не думал, — миролюбиво сказал Мартин, наблюдая за рыжим огоньком в темноте.

Он незаметно смочил конец своего шарфа водой из бутылки.

«Ты что делаешь?»

«Если долго этим дышать — сам не заметишь, как будешь сидеть и глупо хихикать над каждым ее словом».

«Отвратительно».

— О чем ты хотела поговорить?

— Я… я хотела…

Она прикрыла глаза. Ее губы задрожали, будто она собиралась заплакать. Внезапно Рита резким движением подалась к опешившему Мартину, обняла его за шею и разрыдалась, прижавшись лицом к его плечу.

«Вот за такие выходки ей и не дали главную роль», — меланхолично сказал он Вику, гладя ее по спине.

«Да, я заметил. И что она закрыла глаза, чтобы не показывать взгляд».

— Мне так одиноко… Мне так плохо… — шептала между тем Рита, пытаясь его поцеловать.

Мартин, чуть отстранившись, досчитал про себя до пяти.

— Рита, не стоит.

— Я тебе не нравлюсь?..

— Давай опустим остальную часть. Ты красивая, замечательная и талантливая. Я люблю Ришу, ты ко мне равнодушна. Так что давай правда просто поговорим.

— Ладно, убедил, — сказала она совершенно ясным голосом, отодвигаясь от него и отхлебывая из стакана. — Вы меня бесите. Оба. И Мари меня бесит. Ты понимаешь, что вы разметали мою жизнь просто своим появлением, и считаете, что так и надо?

В ее голосе звучало что-то похожее на ненависть. Но Мартин явственно слышал, что ненависть она изображает, а на самом деле испытывает обычную обиду. Ему было жаль ее. В отличие от Вика, он Риту никогда не презирал.

— Зачем тебе театр? — спросил он, переливая в ее стакан то, что она намешала. Ополоснул, выплеснув воду прямо на пол и налил чистой воды.

— Я там чувствовала себя на своем месте. Мне нравилось. Маргарита Ивановна говорила, что у меня талант…

— А в других местах ты не чувствовала себя талантливой? Тебе было неуютно с другими?

— Нет, у меня были друзья, они мной восхищаются… и родители меня любят… К чему ты клонишь?

— Для Риши театр — мечта. У тебя останется все, что есть у тебя сейчас — красота, дружба и любовь родителей. А она находит в этом… отдушину. И ты прекрасно это знаешь.

— У нее есть ты, — выплюнула Рита и не поморщившись допила жидкость в стакане.

— Ну и что же?

— Ты… ты… слушай, ты не знаешь, что про вас говорят по школе? Да по всей деревне! Все знают, что вы вместе много лет. Кто-то говорит, что ты ее трахаешь так, что она от тебя не уходит, несмотря на свою… наследственность, а кто-то — что она так отсасывает, что ты ее не бросаешь, несмотря на ее наследственность…

— Так, хватит, — отрезал Мартин, вставая.

Мартин чувствовал, как глубоко внутри нарастает бешенство. Он отличал собственное брезгливое раздражение от эмоций Вика, которые нарастали в висках режущей болью.

«Вик, скажи, если хочешь, чтобы я ушел, но не надо рваться молча — мне больно», — попросил Мартин.

«Прости, я не хотел. Давай уходить отсюда. Можно я останусь на своем месте, боюсь не сдержаться».

«Конечно».

— Ты что, обиделся? — изумилась Рита, хватая его за полы куртки.

— Нет, Рита, но мне неприятен этот разговор, а ты пьянеешь на глазах и, видимо, не следишь за языком.