Мы обещали не расставаться (СИ)

Во дворе неожиданно и чисто случайно заметил на скамейке Тинку, пристально уставившуюся на играющих у горки детей. Наверное, среди них есть Катюша, догадался он, но не мог её определить, потому что малышей её возраста было примерно около десяти и все одеты почти одинаково.

- Привет! – на его голос девушка вздрогнула и испуганно перевела взгляд на него и несколько секунд удивлённо смотрела, словно не узнавала.

Вадим уселся рядом, она машинально чуть отодвинулась.

- Зачем ты пришёл? – спросила настороженно. – Прощения попросить? Не нужно этого делать.

Он без сожаления покачал головой и улыбнулся грустно одними губами.

- Нет, я не раскаиваюсь, - сказал твёрдо, - мне безумно хотелось обнять тебя, и я это сделал, хотя понимал, что ты чужая жена. Раскаиваться за счастье, пусть длиной всего в несколько мгновений, было бы нечестно и скверно. Не бойся, я больше не позволю себе такого! – угрюмо помолчал и хрипло произнёс: - Но всё-таки я виноват перед тобой во многом. Поступил как узколобый болван, да что там, как настоящий подлец. Я предал нашу любовь! И судьба посмеялась надо мной и наказала двойной расплатой.

- Не надо разыгрывать трагедий! Ты не на сцене! – нетерпеливо, с возмущением перебила его Тинка. – Всё в прошлом! И забыто! Ты должен понять это. Мы идём разными дорогами с другими попутчиками, пути наши больше не пересекутся и не должны пересекаться. – В голосе её появились убеждающие нотки. - У каждого жизнь своя. Я приспособилась к ней, полюбила другого. И тебе следует научиться тому же и полюбить жену, а не врываться в мою жизнь, когда вздумается.

- Я никогда не полюблю Полинку! – проговорил Вадим, чётко выделяя каждое слово, потом вздохнул глубоко и уже спокойно продолжил: - На следующей неделе подаю на развод. Хочу сообщить тебе, она никогда от меня не была беременна, и никакого выкидыша у неё не было. Всё это придумала, чтобы развести нас и заполучить меня! Вчера она в этом призналась

Тинка невольно ахнула и взглянула на парня сочувствующе, но вспомнив, как сам он поступил с ней - необоснованно обозлился и, не простившись, уехал на юг, а потом изменил, – не дала жалости развиться, можно сказать, придавила её на корню. Впрочем, и злорадствовать тоже не стала – это и её боль. Обман Полинки аукнулся всем троим.

А как всё могло бы закончиться, не обмани их Ардова своей придуманной беременностью? Возможно, Тинка обиделась бы на измену, если бы, конечно, Вадим в ней признался, и простила, узнав, что сама ждёт ребёнка. Только прощение, скорее всего, не длилось бы долго, её бы жгла постоянно обида, затаившаяся в душе. Она знала себя: предательство нелегко прощает. Поэтому итог измены был бы такой же – расставание.

- Она тебя так сильно любила? – в голову ей пришёл неожиданно этот вопрос.

- Не меня, а себя она до жути любит! – сердито откликнулся Вадим. – Вернее, она из тех, кто не только любят себя в других, но ещё и ненавидят себя в других. Что-то вроде этого говорил когда-то немецкий учёный Лихтенберг, кажется, в восемнадцатом веке. Но с Полинкой он в точку попал. Впадает в ярость и начинает жульничать, когда не ощущает поклонения, если ей его хочется от кого-то. Она не способна любить глубоко и преданно, изменяла мне напропалую.

- А ты не изменял ей? – вскинулась Тинка.

- Нет. Только мысленно, когда думал о тебе…Прости, я не знал, что ты забеременела от меня. Мне мама сказала только вчера. Это было бы для меня спасением от нежеланной свадьбы. А мы бы с тобой поженились.

- Что? – отшатнулась, как от удара, Тинка. – О чём ты говоришь? – Испуганно уставилась на него.

- Я знаю, Тиночка, Катюша – моя дочь. И очень рад этому! – тихо сказал и взял её за руку, взглянув прямо в растерянные глаза.

Наконец, девушка сумела овладеть собой.

- Ты ошибаешься, - возразила как можно увереннее. – Катя – моя дочь и Алёшки, что бы там ни утверждала твоя «прекрасная» мамочка.

Вадим пропустил мимо ушей мамочку с язвительным «прекрасная», будто не слышал, выложил ей то, что рассказала им с отцом мать. Тинка слушала отрешённо, не перебивая. Мало-помалу приходила в себя, но не в боевой настрой, а в состояние неизбежности.

- Мама, конечно, сглупила, отговорив тебя от встречи со мной. Она поступила, как ей казалось лучше. Жаль, ты её послушалась, тебе надо было быть настойчивее, ведь это же мой ребёнок, это я, не Алёшка, должен был позаботиться о нём. Но я тебя не виню, ты в отчаянии бросилась под защиту моего брата, - с болью в голосе произнёс Вадим.

Непроизвольно она хотела съязвить по поводу благих намерений его матери, однако пришлось бы употребить слово «аборт» рядом с дорогим именем Катюша, и мысль об ехидничании мигом выветрилась из головы. К тому же как раз в это время дочка подбежала к ним. Девочка приветливо поздоровалась с Вадимом. Улыбнулась чисто и трогательно, показав свои крепкие зубки, и личико тут же засияло искренностью и теплотой. Сердце Вадима ухнуло, вот так же улыбалась ему когда-то Тинка в их лучшие времена. И душа наполнилась безграничной нежностью к этому маленькому человеку – его дочери.