Мы обещали не расставаться (СИ)

Она очень сильно похожа и на него. Глаза у неё мои и нос, несомненно, и волосы, как он помнил, чёрные, как у него, сейчас они были засунуты под надвинутую на лоб шапку. Он словно впитывал её всю в себя, стараясь понять и запомнить каждую чёрточку. Девочка, почувствовав особое внимание с его стороны, доверчиво спросила:

- Вы мой дядя? – и потянулась к нему, чтобы обнять, чего не делала прошлым вечером ни разу, хотя побывала на руках почти всех родственников, наверное, ощущала его холодность.

- Да, - хрипло ответил Вадим, - я пришёл проведать тебя, маму и папу. – И ласково поцеловал дочку в холодную щёчку и прижал к себе бережно.

Катюшка недолго пробыла в его объятиях, через мгновение вывернулась и обратилась просительно к матери, чтобы та позволила ей ещё поиграть с ребятами, хоть самую чуточку. Когда мать кивнула, девочка живо побежала к горке. Крепенькие её ножки передвигались быстро и уверенно. У Вадима защемило в сердце: слишком редко придётся ему видеть её любые шаги, Алёшка не позволит, чтобы брат надоедал им своей персоной, да и он сам, окажись на его месте, не очень был бы рад делиться вниманием законных жены и дочери.

- Поверь, я не хочу доставлять вам с Алёшкой переживания! – обратился он к Тинке умоляюще. - Понимаю, сам упустил тебя и дочку, вернуть уже не смогу. Правильно ты сказала, нам пора каждому жить своей жизнью, я смирюсь, обещаю. Прошу лишь одного: разрешите мне видеть дочь хоть иногда. Поговори с Алёшкой. Или мне самому это сделать? Как ты считаешь, что будет лучше?

Вечером Тинка не стала рассказывать мужу о приходе Вадима, оставила разговор на потом, когда прилетят в Москву. Алексей был сильно возбуждён встречей с бывшими партнёрами по любимому увлечению. Собралось в гараже их трое, солист уехал в Пермь по распределению. Похоже, они с большим размахом оторвались от души: проиграли все свои любимые мелодии, ну и, судя по захмелевшему Алёшке, набрались вдоволь пива.

Муж за прощальным семейным чаепитием ещё держался, с трудом поддерживая разговор, но как только отец с матерью и свердловская бабушка покинули квартиру, ему стало плохо. Его затошнило и стало рвать. Организм яростно отторгал пиво и всё, что с ним попало в него.

- Ну, милый мой! Назюзюкался! – сказала осуждающе бабушка Екатерина посеревшему лицом внуку после того как он едва приплёлся из туалета и лёг на диван в гостиной. – Если так будешь напиваться, то алкоголизм не за горами. Втянуться - раз плюнуть!

- Я не алкаш! – жалобно захныкал ослабевший Алёшка. – Валентинка, подтверди!

- Он, наверное, отравился чем-нибудь, - предположила Тинка. – Или слишком много выпил, а может, у него аллергия к пиву. – И поспешила на кухню, чтобы заварить ему свежий чай.

Услышав знакомое слово, Катюшка сразу встрепенулась - у неё недавно была сильная сыпь от апельсинов, которую врач определил как аллергия на цитрусовые – подошла к отцу и стала гладить его по голове.

- Бедный папочка, у тебя будут от пива бобочки и вавочки на лице, - искренне жалея, приговаривала, - мы их не будем чесать, мы их смажем зелёнкой и оденем варежки на ручки, чтобы они не царапались ночью. Ты уж потерпи!

- Хорошо, моя радость! Потерплю! – откликнулся на ласку слабым голосом Алёшка. – С тобой мне сразу полегчало. Не то что с бабушкой! – покосился он обиженно на хмурую бабушку Екатерину, сидевшую напротив в кресле.

- А ты не пей, если не умеешь пить! А то нажрался как свинья, – проворчала в сердцах та.

- Папочка, не волнуйся, - успокоила дочка отца, - я научу тебя пить! Ты будешь нажираться не как свинья.

Тинка, вернувшаяся в гостиную после того, как поставила чайник с водой на плиту, услышав этот разговор, звонко рассмеялась. Её смех подхватила оттаявшая от злости бабушка, её раздражительность прошла. Принялась подхихикивать им и ничего не понявшая Катюшка. Одному Алёшке было не до смеха, он прикрыл обеими ладонями рот и помчался стремглав в туалет, откуда тотчас же послышались характерные для рвоты звуки.

- Папе тоже, наверное, смешно, - предположила девочка, - он смеётся в туалете один. Боится бабушки, наверное. Бабуля, ты его больше не ругай.

Глава XIX

Частые командировки осложняют личную жизнь, заметила когда-то тётя Рита, объясняя, почему профессия журналиста неудобна для семейных людей. У Алёшки начались бесконечные поездки по городам, сначала Московской области, а потом и в другие места. Почти каждую неделю он с оператором куда-нибудь отправлялся в поиске новостей. Материала наснятого обычно привозили много, а в эфир выходило после монтажа буквально на несколько минут.

Иногда Алёшка ворчал:

- Бегаю, как взмыленная лошадь, ночи не сплю, размышляю, как же поинтереснее подать факты, а нужно-то всего сообщить сухо где, что и когда случилось, никаких комментариев или говорить о нескончаемых процентах выполнения плана такого-то предприятия. Неинтересно работать. Лучше уж уйти в газетчики.

Тем не менее телевидение постепенно его увлекало.