My Obsession (СИ)

Выходные пролетели быстро. Вдали от Миккельсена и рядом с женой тоска будто заснула внутри. Это дало Дэнси надежду на то, что его муки закончатся, если они с Мадсом совсем перестанут видеться. И Хью начал ждать окончания съемок. Правда, точно так же тяжелобольной ждет смерти как единственного, что может избавить от страданий.

Снова потянулись бесконечные трудовые будни. Они репетировали, снимали сцены, монтировали, озвучивали, снова репетировали, снимали… Рейтинги у сериала несколько упали, и в касте стали волноваться о том, как бы канал не закрыл шоу. Хью сетовал со всеми, но внутренне почти мстительно желал этого.

Сцены с Миккельсеном давались на удивление легко. Опять помогал сценарий, будто прописанный специально под настроение самого Дэнси. Если раньше Фуллер активно продвигал ганнигрэм, то теперь, испугавшись растерять оставшуюся часть аудитории, Брайан сильно разбавил напряжение между двумя главными персонажами их гетеросексуальными увлечениями на стороне. Чувства Уилла к Ганнибалу теперь крутились вокруг боли от предательства и желания быть правильным, засадить маньяка за решетку, изолировать от общества и, что самое главное, от себя. Это все полностью совпадало с ощущениями и самого Хью - он испытывал боль от предательства, он мечтал вновь начать жить правильно. Мечтал отдалить от себя Мадса.

Миккельсену в этом плане повезло гораздо меньше. Его персонаж был безнадежно одержим Уиллом Грэмом, так что ему приходилось отыгрывать влюбленность и обиду. Конечно, все в рамках броманса, но Хью видел, как тяжело приходится его коллеге. Похоже, Мадс также сильно страдал, хотя внешне абсолютно этого не показывал, и разве что Хью мог в полной мере оценить всю ту боль и тоску, которые, будто отражение его чувств, теперь постоянно тлели в глазах датчанина.

Они общались только по работе, а если вдруг оставались наедине, между ними повисало неловкое молчание. Хью знал, что если начнет говорить, то непременно разбередит с трудом заживающую рану, и поэтому стоически молчал или вовсе уходил. Миккельсен тоже больше отмалчивался. Вид его при этом становился каким-то виноватым, и Хью понимал, что как когда-то влечение, теперь датчанин также ясно видит и его боль. И, естественно, чувствует свою вину. Дэнси при этом чувствовал какое-то мстительное удовлетворение. Так они и переживали свой неудавшийся роман по отдельности.

Но через три недели ситуация неожиданно изменилась.

В тот день на съемочную площадку приехала Ханне. Родных и друзей изредка пускали на съемки, но для этого нужно было выписывать пропуск, так что подобные визиты были редкостью. Мадса готовили к очередной сцене, и его не было в поле видимости. Женщина с короткими темными волосами беспомощно огляделась - все были заняты своими делами и никто не обращал внимания на визитершу с бейджиком на груди. Цепкий взгляд черных глаз скользил по лицам людей, многих из которых Ханне не знала. Хью знал, что нужно отвернуться, но почему-то не мог. И, естественно, она остановила свои поиски на нем. Дэнси испуганно замер, как кролик перед лисицей, - миссис Миккельсен угрожающе надвигалась на него. Душа мгновенно ушла в пятки, когда он с чего-то решил, что ей известно, что было между ним и ее мужем. Или Мадс сам ей рассказал. Сказал, что Хью его соблазнил. Что первый начал. Британец почувствовал, как страх смешался со злостью. Вот зачем он ей рассказал?!

Когда женщина подошла к нему, Дэнси уже на сто процентов был уверен, что она все знает. Он успел прокрутить в голове несколько вариантов развития их беседы, но ни в одном из этих вариантов им не удалось избежать ни криков, ни его публичного унижения.

- Привет, Хью, - Ханне улыбнулась ему чистой, светлой улыбкой.

Дэнси облегченно перевел дух. Какая глупость, с чего он вообще решил, что Мадс станет рассказывать о таком? Он совсем рехнулся со своей влюбленностью…

- Привет.

- Не знаешь, где Масс? - она произнесла имя мужа на датский манер. Акцент у нее был куда более ярко выражен, чем у Миккельсена.

- Он… Его сейчас гримируют, - Хью почувствовал, как кровь прилила к голове. Он смотрел в карие глаза женщины, а в голове билась только одна мысль: “Я трахался с твоим мужем. Я трахался с твоим мужем”.

- Понятно, - Ханне огляделась и вновь добродушно ему улыбнулась: - А ты как? Как дела?

“Я трахался с твоим мужем!”

- Нормально, - голос как деревянный.

- Как поживает Сайрус?

“Боже, Мадс ей и про сына моего рассказал? Что еще он ей про меня рассказывал?!”

- Хорошо. Жаль, вижу его редко. Но когда Клэр звонит, она дает ему трубку, и я слышу его агуканье.

- Какая прелесть! - Ханне, как и все женщины, всегда таяла от разговоров про детей. Она ненадолго задумалась, будто что-то взвешивала внутри. Решившись, она произнесла:

- Скоро ведь хиатус, верно?

Хью утвердительно кивнул:

- Рождественский. Через две недели.

Лицо ее просияло.