«Мы одной крови». Десант из будущего

К черту! Тут война. Даже две. Может, и со своими схлестнуться придется. Маринка не поверит. Упрямая. Коммунистка. В смысле, комсомолка, конечно, но действительно идейная. Интересно, успел сам Попутный комсомольский значок на груди поносить? У отца такой, маленький, с профилем полузабытым, в ящике письменного стола болтается. Сколько лет прошло? Лучше не считать.

…Тихо у костра. Силы орать кончились. И огонь почти угас. Затухла вера старшинская или еще рванет, но уж самой последней «лимонкой», в клочки гостей непрошеных разнося?

Песок под сапогами чуть шуршит – поднимается наверх фигура с финским автоматом на плече. Женька в первый момент человека за Торчка принял – что-то носами прохорей косолапо загребает. Нет, майор, конечно.

– Как обстановка, Земляков?

– Тихо. У вас как?

– Да что нормально, не сказал бы. Думают. Крушение мировоззрения с разрывом всех шаблонов и анусов, откровенно невеселая штука.

– Понятно.

– А мне не очень, – Попутный вздохнул. – Я бы не поверил. Просто из вредности и врожденного чувства противоречия. Черт его знает, или они правда проще и честнее были, или мы вырождаемся. Экая я гадина сегодня. Бесспорно достоин материального поощрения и наградного термоса с именной гравировкой. Ладно, Евгений, снимай с поста нашего сержанта-доходягу и производите отбой. Я погуляю, на лес посмотрю…

– Но…

– Выполняй, Земляков. Мне еще и тебе мозги вправлять недоставало. Три часа на отдых, и выдвигаемся. План компании потом объясню. У меня язык уже не ворочается.

– Понял. А они… ну, Шведова, «наган» уже спрятала?

– Ссыкун ты все-таки, Женя. Тебя-то она в последнюю очередь шлепнет. Иди спокойно. Идеологии лучше не касайся – эта пакость и так нам чуть мозг не разорвала. А так общайся. Тебе ж эта Маринка, насквозь обмариненная, симпатична. В нелирическом смысле этого слова, естесно. Вот и не напрягайся. Ежели убьет, так все равно стрельнет тебя не очень больно.

– Ну да.

Женька сходил к сержанту, взяли из машины паек, спустились к костру. Здесь сидели в тишине, смотрели на угли. Коваленко, наконец, натянул галифе, но до сапог, видать, руки так не дошли. Косился старлей на старшину – у девчонки лицо злое, даже скулы по-монгольски выперли. Кобура расстегнута… Не, лучше не смотреть…

Женька вскрыл банку, Трофимов набрал еще сучьев – оживил костер. Шведова шевельнулась, выгребла из углей комочки тонкой фольги:

– Не горит, дрянь такая.

– Упаковка надежная. Технологичная, – промямлил Женька.

– Гондоны, они и есть гондоны, – жестоко сказала старшина. – А ты вообще заткнись, лейтенант. Я тебя за своего приняла.

– Вы кушать-то будете? – робко спросил Леха, нарезая хлеб.

Жевали в молчании. Женька навалил на горбушку горку американской свинины – для начальства. Шведова проигнорировала. В котелке забулькал кипяток. Заварили. Молчание угнетало, просто спасу никакого нет.

– Марин, я там шоколадку нес, – рискнул Женька. – Вообще-то тебе.

– Дурак. С какой стати-то?

– Просили, – деликатно пояснил курьер.

Шведова покосилась на старлея:

– Да вы вообще дураки. Наивные как дети. В головах хоть что-то осталось, кроме денег и пошлости?

– Я ротой командовал, – угрюмо сказал Коваленко. – А шоколад – от чистого сердца. Он полезный.

– Вот Лешке и отдайте. Ему для крови нужно.

Сержант забормотал, что он не ребенок сладкое есть. Женька вынул из многострадальной сумки помятую плитку.

– Отож конфета, – удивился все молчавший Торчок. – Фунта два, не иначе.

– Поломалась чуть-чуть, – сказал Женька. – Я там прыгал-ползал…

– Под бомбежку заехали, что ли? – безразлично спросила Шведова.

– Под «фаусты», – сердито сказал Женька. – Ты, Марин, как хочешь эту фигню трактуй, но поголовно трусами мы не стали.

Пожала плечами.

Женька шуршал фольгой: пахнуло вкусно – свежий. Вот что переправлять нужно. Шоколаду, ему что семьдесят лет вперед, что сто назад… Парадокс. Правда, толком не проверенный.

– Буржуйский? – Неугомонная Шведова морщилась.

– Ты еще скажи, мы за него и продались, – скрипнул зубами старший лейтенант.

– О происхождении конкретного продукта ничего сказать не могу. Сунули впопыхах, без обертки, – мирно пояснил Женька. – Но в данном случае предлагаю считать шоколадку интернациональной. Да и вообще, что мы, трофейного не жрали? Этот продукт в любом случае получше фрицевского…

Шоколад действительно был неплохой. Алексею скормили удвоенную порцию, хоть парень и отнекивался. Но и старшина попробовала. Собственно, в будущем не все так погано, как иногда кажется…

* * *

Кажется, и не спала. Нет, спала, но час тот промелькнул как секунда. Разбитые «Хелеус» ничего не показывали. Майор поднял всех без ора, но непреклонно. Сдерживается, гад. Смягчает…

Провокатор он, конечно. По всему видно. Мерзкий тип. Умный и насквозь мерзкий. И ненавидеть его следовало бы сильнее, чем фашистов. Но сильнее, чем Гансов и ихнего Гитлера, ненавидеть просто невозможно. Ладно, нужно разобраться. Время еще будет. В чем майор прав – дело до конца доводить нужно. Самолет все-таки не ЭТИ сбили. Незачем им было за Сергеем Вячеславовичем охотиться…