«Мы одной крови». Десант из будущего

В 23.30 спешно приняв людей и грузы, тендеры и бронекатера вышли из Опасной. В 23.45, с минимальным опозданием, немцы обстреляли район причалов Опасной. На эффект неожиданности при новой высадке рассчитывать уже не приходилось, и вперед ушли БКА-124 и БКА-321 с задачей поставить дымовую завесу. До участка высадки оставалось 8 кабельтовых, когда прожектор с мыса Ак-Бурну нащупал наш катер и немцы открыли огонь. Через несколько минут по огневым точкам противника ударила наша артиллерия. Бронекатера поставили дымзавесу, прикрыв тендеры…

В 00.20 началась высадка. Немцы пытались вести огонь по причалам судоремонтного завода и берегу, но часть огневых точек была уничтожена артогнем, другим орудиям мешал дым. Наши бронекатера били прямой наводкой по Генуэзскому мысу, подавляя «эрликоны». У БКА-321 вышел из строя изношенный двигатель, но орудие и пулеметы катера продолжали вести огонь.

…Голос уже не сдерживали. Снова цифры, координаты, иногда несколько уточняющих слов. Кричали сверху майор и артиллерист-корректировщик, Чашкин передавал. Черное небо грохотало. Среди разрывов тяжелых снарядов Марина улавливала близкий треск и вспышку очереди – вел огонь соседний «эрликон».

– Что делает, гад?! – стонал Виктор. Ему от двери было лучше видно. Позиция автоматической пушки располагалась метрах в пятидесяти от мастерской. Суетились немцы – окопаться не успели, но орудие надежно прикрывали развалины сарая. Тянулись нити-взблески трассеров – туда, к кипящей воде, к фонтанам разрывов, к темным черточкам тендеров, упорно идущих к берегу. Иногда огненные трассы упирались прямо в тело суденышка, взлетали рикошетом в небо или гасли в катерной плоти. Дымовую тучу завесы тянуло левее…

Свесился с пролома Варварин, что-то крикнул.

– Да я понимаю, – в отчаянии обернулся Виктор. – Но нельзя же нам любоваться…

– …не трогать… – злобно повторил майор.

Поздно. Затарахтел от трансформаторной будки «Дегтярев» – очередь в полдиска – падают фигуры у «эрликона». Марина в восторге смотрела – хотелось заорать – так их, так!..Ошеломленно выпрямился, завертел башкой немец-наводчик. Валялись тела, пополз прочь раненый… Короткая точная очередь ППШ – все лежат.

Виктор растерянно обернулся – ствол его автомата дымился…

Сверху прокричали очередные координаты. Чашкин передал…

Немцы сообразили минут через пять. Мелькнула фигура, вторая… Резанул по гостям «Дегтярев»…

Сам бой Марина помнила частями-картинками.

…Пулемет уже молчал, во дворе взрывались гранаты – немцы засели за оградой. Виктор стрелял в дверной проем, откатывался, вскидывался, чтобы дать очередь в окно. Для крупного, с виду неуклюжего человека, он двигался поразительно быстро…

…Чашкин, привалившись к рации, передал последнюю серию цифр. Немцы уже обошли здание сзади, было слышно, как стучат о стену, не попадая в пролом, гранаты. Потом они взрывались внизу, стучали в стену злым горохом осколков. Из прикрывавших корректировщиков бойцов кто-то еще жил – огрызался из автомата. Виктор, пытавшийся проскочить к трансформаторной будке, не дошел – пытался ползти обратно – замер, уткнувшись лбом в приклад автомата…

…Чашкин стряхнул наушники, ногой попробовал задвинуть рацию подальше под железо шкафов. Не вышло, нашарил на поясе гранату:

– Сможешь? Рвани, когда совсем…

Катанул «лимонку» по полу к Марине.

Ответить Марина не успела – в дверной проем заглянул немец. Спрятался…

– Ложись!

Чашкин, то ли ругаясь, то ли крича от боли, сунулся под защиту лежащего шкафа. Марина машинально упала на колени, закрывая руками голову, скорчилась за станиной станка. Успела увидеть кувыркающуюся гранату с длинной рукоятью. Стукнула, покатилась… Казалось, не взорвется. Бахнула…

Чугун сверлильного станка, приняв на себя осколки, отозвался тяжким звоном…

Радист пытался вскинуть одной рукой тяжелый автомат – Марина видела Чашкина, видела светлый сияющий след-царапину от осколка на чугуне станка. Гранату рубчатую, «лимонку» под ногами видела. Встать страшно, дверь увидеть страшно. Ворвутся, в плен никак нельзя. Если уж на Эльтигене не попала…

Ужас рвался из-под гимнастерки, лез на голову взбесившимся мокрым котом…

Марина сглотнула, загоняя гада-кота обратно. Сжатая в ладони граната показалась теплой: может, уже рвануть готовилась? Чека разогнулась легко, а на курсах, когда единственный раз «лимонку» метала, чуть палец не оторвался, когда дергала. Тогда все девчонки тряслись…

Рычаг взвода плотней держать…

…Радист оскалился, автомат в его руке затрясся – очередь длинная, часть пуль точно в дверной проем ушла.

Дверь Марина так до последнего и не видела. Просто встала и изо всей силы швырнула «эфку». В косяк не попала, что удивительно. Присесть едва успела.

Рвануло, станок вновь загудел…

Сержант Шведова посмотрела на левую руку – неловко стряхнула совсем уж ненужное кольцо с чекой. Зачем-то вытерла руки о подол гимнастерки…

Во дворе кричали. Вот же странный язык – больно гаду, а все равно ни слова не разберешь…