Мы остаемся свободными

– Приходилось как-то наведываться сюда, годик назад. Я тогда подвернул лодыжку, когда убегал во время охоты. Решил проверить: вдруг перелом. Федька мне помогал. Тут просто. Нажимаешь вот на этот экран, после на эту кнопку. А когда я лягу – на эту.

Колька проворно потыкал пальцем в голограммный экран, что сиял рядом со сканером, после лег на каталку, положил ладонь на рычаг, и та сама заехала внутрь круглого зева. Засияли теплым светом огоньки, Эмма запустила машину в работу, и буквально через пару минут на экране появились результаты обследования.

Как Колька и говорил, ничего страшного с ним не произошло. Микроскопический надрыв барабанной перепонки лечился специальными каплями – всего-то надо было два раза закапать. Этот совет тоже выскочил рядом с результатами сканирования.

В остальном Колька был совершенно здоров. Мелкие ранки не в счет, их достаточно один раз помазать – и все. К утру от них не останется даже шрамов. Это Эмма и без сканера знала.

– Вот и все. Пошли спустимся вниз. Расскажем нашим, что произошло. Отключим двенадцатых.

– Прямо сейчас? – скривилась Эмма.

– Прямо сейчас. Другого выхода нет. Надо лишить каракатиц любой пищи.

– Они нападут на садовников, на поваров, на погрузчиков. Весь Второй уровень роботизирован. У нас же Эпоха Робототехники, забыл? Даже наши холодильники обладают электронным миниинтеллектом.

– Холодильники отключать нельзя. Но есть более простые холодильные камеры, неспособные интересоваться, что мы хотим на завтрак. Пошли, другого выхода нет. Мы управляем станцией сами. И точка. Все равно, если сейчас не отключим двенадцатых, их вырубят каракатицы.

– Они заперты у энергомодуля.

– Им ничего не стоит выбраться. Кстати, тебе не кажется… – Колька остановился и посмотрел на Эмму. После закончил мысль: – Девочка Инесса – помнишь ее? Что, интересно, она делала у энергомодуля? И как туда попала?

– Понятия не имею. Надо найти и расспросить ее. Может, она видела что-то подозрительное. Может, знает что-то. Сейчас и сделаем, только возьму кое-какие вещи.

Планшет Эммы погиб, а вместе с ним и нужные файлы. Те самые, в которых хранились звуки зверей. Эмма помнила, что подобные файлы Федор забирал себе на запасной планшет, который был подключен к компьютеру в его с Таис спальне.

Вот туда Эмма и вернулась. Нашла нужную технику: девайс лежал на столике, рядом с основным монитором компьютера. После зачем-то включила музыкальные записи Таис.

Привычными ритмами ударил старый забытый рок. Эмма не понимала смысла этих слов. Ни что такое «сигареты», ни что такое «синим цветком горит газ»… Значение этих выражений навсегда осталось в прошлом. Но последняя строчка врезалась в сознание, словно выжженная лучевым мечом:

И больше нет ничего, все находится в нас.

Больше ничего нет. Только они – дети станции Моаг. Дети Мартина. Они навсегда останутся его детьми, и больше никогда и ничего не будет. Никаких других людей, никаких взрослых, которые помогут, поддержат и позаботятся.

Против Мартина воюет что-то загадочное, чужое и непонятное. Это роботы, это искусственная жизнь, но настолько мощная и странная, что понять ее никто не мог. А уж тем более справиться с ней.

– И больше нет ничего, все находится в нас, – проговорила Эмма и выключила музыку.

Придется справляться самим.

Глава 13 Таис. Разговорчивая кофеварка

1

Двери раздвигались очень и очень медленно. Шипели, подрагивали. Ползли неохотно, но не останавливаясь. За ними – темнота. Полнейшая темнота, в которой обитает ужас, Таис это знала. Всегда знала и всегда чувствовала.

Но хуже всего была уверенность в том, что от этой темноты не убежать и не скрыться. Она навсегда поселилась внутри, в душе, и заняла слишком много места. Обосновалась слишком прочно, и даже если сейчас уйти от дверей и выкинуть их из головы, тьма внутри все равно останется.

Она только и ждет, чтобы Таис поддалась, допустила слабину. Тогда тьма завладеет ею насовсем.

Не в силах двинуться, не в силах перевести дыхание, Таис стояла и смотрела, как медленно расходятся в стороны двери. Они уже не были грязными и страшными. Наоборот, они сияли новым металлопластиком, они выглядели нарядными, чистенькими. Светились какой-то гордой торжественностью.

Но внешность не меняла их сущности. За ними была тьма, и Таис это знала. А также знала, что просто должна остаться до самого конца и узнать, что скрывается за дверьми.

И вот, разъехавшись до самого конца, створки скрылись в пазах, на какой-то миг наступила полная тишина, а после раздалось тихое пощелкивание. Знакомое, слишком хорошо знакомое пощелкивание и шелест: шлеп-шлеп-шлеп…

Это ползли многоножки. Прозрачные, неутомимые, мигающие ядовитым зеленым светом, они надвигались огромной армией. Их сила была вовсе не в величине, а во множестве. Их было больше, чем песка на берегу моря, больше, чем листьев на дереве. Они наплывали волной, наползали шумным прибоем, и остановить их было некому.

Совсем некому.