Мы остаёмся жить

Я сделал глоток – солёное со сладким. Я узнал этот вкус.

– Молоко с конской кровью, – опередила она меня, – ты быстро встанешь на ноги. Вы уж не сердитесь на моего дурака за то, что доставил вам столько хлопот – он не хотел причинить вам зла; просто у него не хватает мозгов.

– Ничего страшного. Если бы не он – с нами могло произойти ещё чего похуже, чем царапина на плече.

– Вижу, тебе уже намного лучше, раз язык твой острее даже, чем стрелы, с которыми мой муж выходит на охоту. А раз так, то и голова на твоих плечах варит лучше моего котелка. А раз с головой всё в порядке, то и желудок не обидит старую гуннскую женщину и не откажется от угощения. Аппетит-то у вас проснулся? Еда почти готова.

– С радостью проглотил бы сейчас всё, что угодно. А от таких ароматов – голова моя вообще сходит с ума.

Я старался улыбаться; но мой пришедший в себя ум всё никак не мог переварить и взять в толк одну фразу этой женщины, брошенную ей как бы случайно. То, что разница в возрасте у них лет двадцать – ещё как-то укладывалось в голове, хоть и казалось необычным. Но она сказала «гуннская женщина» – вряд ли это могло быть простой оговоркой. Жена этого доброго человека – из народа гуннов, опустошивших сотни мирных городов и чуть не уничтоживших обе Римские империи.

Я взглянул на Флавия Тиберия, которому сам воздух приносил невыносимые страдания. Глаза его, тем не менее, были ещё живы; и он моргнул ими один раз, подтверждая мои мысли.

– А где сейчас ваш муж? – спросил я у старухи, разливавшей горячее блюдо по тарелкам.

– На охоте – где же ещё – подстреливает других таких же несчастных, как и вы.

Она подставила к моей кровати табурет и положила на него тарелку.

– Не расскажите, с какой целью вы покинули тесный и шумный Рим, и зашли так далеко в земли, которые принадлежат тем, кого вы называете «варварами»?

– Мы ищем сбежавшего сына моего друга, – я кивнул в сторону Флавия Тиберия, – его имя Аппий Примул Перн, ему уже больше пятидесяти лет. Вам известно что-нибудь о нём?

– Ах, эти длинные римские имена – даже если бы слышала, то не запомнила бы. Высокомерные названия всё равно не спасли бывших хозяев от гибели. А твой друг – не особо разговорчив.

– Флавий Тиберий – очень стар. Он родился в год, когда имя Стилихона, спасителя Рима, звучало там из каждого угла. А человек, которого мы ищем, был в расцвете лет, когда вандалы ворвались в Рим, унизив и сыновей, и отцов. С тех пор, он много лет не показывался на людях; а теперь вот сбежал. Мы с моим другом очень переживаем за него.

– И у вас есть на это основания. Попасть в руки гуннам и готам – далеко не самое страшное, что могло с ним произойти. Много всякого народу властвует теперь в местах, где раньше каждый мог назвать себя римлянином. Жители этого паршивого города закрылись за своими воротами, будто надруганная женщина прикрывает свой срам юбкой. Люди там привыкли называть каждого чужака «варваром». Они считают, что за стенами их города теперь дикое поле, полное хищных зверей. Но все мы – такие же люди; и тоже не всегда мирно ладим друг с другом. Мы обрели новый дом – хотят того старые хозяева или нет. И мы будем строить новые селения, взамен утраченных вами. Вы думаете в своём Риме, что вы проиграли; что всё кончено и время остановилось. Но всё – только начинается. Я прожила долгую жизнь; правда, не такую, как твой друг. И я видела множество духов, говоривших со мной языком сновидений. Исчезнут и гунны, и готы, и римляне; и все германцы, и франки, и лангобарды, и остальные. Появятся новые народы и новые империи. Рим – сделал всё, что мог для этого мира; теперь, ему нужно тихо уснуть, чтобы не мешать времени идти дальше.

– Меня вовсе не волнует, что будет с Римом; моего друга – тоже. Мы даже не намерены возвращаться обратно. Мы просто хотим найти одного заблудившегося человека, судьба которого нам небезразлична.

– Увы, за много лет, вы – первые римляне, которых встретила я и мой муж; а ведь нам известны все окрестные места – иначе мы не сумели бы выжить. Возможно, вы движетесь не в том направлении. А может, вашего пропавшего друга уже и нет в живых – он ведь тоже старик. Сам ты ранен, хоть и бодр духом; но вот спутник твой – больше напоминает живого мертвеца. Я не хочу его расстроить; но должна сказать, что вряд ли он ещё когда-нибудь увидит своего сына.

После этих слов, даже каменное лицо Флавия Тиберия перекосилось от гримасы отчаяния. И здесь, он тоже не нашел, что сказать.

– Ну, ешьте, давайте. Во все времена: не было ничего важнее еды.

Вскоре, вернулся и сам хозяин дома. Но пришел он не один; следом за ним во внутрь зашел парень со светлыми волосами, похожий на охотника. Я догадался, кем он был; передо мной стоял остгот. Теперь, их народ – хозяева этой земли; надолго ли?!