Мы остаёмся жить

Отдыхать нам приходилось больше, чем идти вперёд. Так длилось до тех пор, пока не исчезли последние сельские тропинки; и идти дальше нам предстояло по прекрасным холмам и полям, на которые так богата эта удобрённая людскими останками земля. Прошло несколько и наши хлеб с водой кончились. Была осень; мы собирали урожай с диких деревьев и набирали воду из встречавшихся нам ручьёв. Мы встретили ни единого человека, хоть и повсюду встречали следы его присутствия: разграбленные виллы, пустые селения. Тем временем, Флавий Тиберий становился всё менее разговорчивым. Он и без того не был любителем поболтать; но теперь я мог наблюдать, как жизнь день за днём угасает в его здоровом богатырском теле, подобно тлеющему угольку – как саранча его поедала тоска и отчаяние. Он всё меньше и меньше сам верил в то, что сумеет дожить до того момента, когда в последний раз сможет увидеть Аппий Примула. Да сумеем ли мы его найти?! Ведь страна, покорённая варварами – так огромна…

В один из таких дней, мне в плечо вонзилась стрела. Флавий Тиберий в ужасе упал на землю, прикрыв лицо ладонями; в его голове пронеслись мысли, что это конец всему. Я же остался стоять, каждую секунду сражаясь с адской болью. Я схватился за стрелу и одним рывком вытянул её из себя – мне повезло, что она вошла не так глубоко. Бросив её на землю, я закричал:

– Покажись! Мы безоружны и слишком слабы, чтобы убежать. Так смотри же нам хоть в лицо, когда убиваешь нас, невинных!

Но как бы я ни кричал, никто так и не появился. И других выстрелов после первого не последовало, будто стрела появилась из неоткуда и выпустил её никто. Но мы оба продолжали неподвижно стоять на месте, поскольку нам было ясно, что движение для нас – смерть. Неизвестно, сколько ещё вечностей нам пришлось бы пережить на месте, если бы стрелок так и не показался спустя то ли десять минут, то ли десять часов. Мы ожидали увидеть беспощадного варвара; но встретили напуганного охотника.

– Я принял вас издалека за оленей и испугался, обнаружив, что это не так, – стал оправдываться он, – я убежал, но затем вернулся за вами. Мне очень жаль.

Я ослабел от потери крови. Смерть моя была близка, как и новое перерождение. Но в этой жизни у меня ещё хватало сил, чтобы сказать:

– Мог бы и быстрее показаться…

– Я боялся. Думал, что вы меня убьёте; и даже решил покончить с вами раньше. Но передумал.

– Мне нужна помощь, – сказал я, продолжая держаться за рану на плече, – а мой друг – очень устал.

– Конечно, я помогу вам. Сначала, я подумал, что вы – варвары. Но ты говоришь как римлянин. Пойдёмте за мной. Я помогу тебе идти.

– В такие трудные времена: единственный шанс на выживание – помогать друг другу, пусть и незнакомцам, – сказал Флавий Тиберий, подняв глаза на охотника.

– Верно. Недалеко отсюда, – сказал подстреливший меня, – находятся развалены Вольтеры. Граждане отказались сдаться. Варвары ворвались в город и убили всех его жителей, забрав с собой всё, что можно было унести. С тех пор, некоторые их банды ходят вокруг и собирают урожай с посаженных крестьянами фруктовых деревьев. Ведут себя так, будто теперь это их земля. Но меня – они до сих пор не поймали. Вы – первые римляне, которых я встретил за несколько лет.

– Неподалёку отсюда проходит границы провинций Италия и Цезальпийская Галлия.

– Верно: день или два пути. Но провинциями эти земли больше никто не называет. Римляне здесь больше не живут. Везде, где проходят орды варваров, они оставляют лишь безлюдные пустыни и руины некогда великих городов. Есть те, кто селится в них; есть и те, кто просто уходят. Цивилизация гибнет; человечеству, кажется, скоро тоже настанет конец.

Он взял меня под целое плечо и повёл за собой. Он говорил всю дорогу, пока мы приближались к его дому, спрятанному в лесной чаще; но я устал так, что не слышал его слов. Флавий Тиберий же по-прежнему молчал, будто вовсе принадлежал у миру немых, не наделённый даром речи.

– Зло повсюду – даже внутри нас, – сказал наш спаситель перед тем, как впустить в свой дом гостей.

Как ни странно, я ещё был в сознании. Найдя для себя место помягче, я свалился на него, чтобы покинуть мир чувств, который не может обойтись без боли.

– Выпей вина, мой друг. Моя жена позаботится о ране. Но прежде, ты должен отдохнуть.

И он протянул мне кувшин, полный сладкого вина. Я осушил его полностью; на какое-то время забыл о боли и поторопился уснуть. Позже, мне скажут, что сон мой затянулся на весь день и всю ночь. И всё равно, сказать, что я отдохнул, можно лишь с большой натяжкой, потому что всё это время мне снились кошмары – один ужаснее другого.

Проснулся уже с перевязанным плечом; рядом со мной сидел Флавий Тиберий с лицом, постаревшим за пару дней на двадцать лет.

– Твои раны быстро затягиваются, – прокричала старуха на ломаной латыни из другого угла дома, где согнулась над кастрюлькой, – с моим мужем – всё было бы гораздо труднее. Крепкий из тебя получился бы солдат. Несколько дней – и сможешь ходить лучше, чем раньше.

Закончив, она протянула мне чашку.

– Выпей это – сил будет больше.