«Мы от рода русского…»

О месте крещения Ольги мы косвенно узнаем и но такой, казалось бы, незначительной детали. На первом приеме во дворце Ольге было преподнесено ее «слеб-ное> — содержание в Константинополе — 500 милиари-сиев на дорогом блюде. Прошло триста лет, и в 1252 году русский паломник из Новгорода Добрыня Ядрсйко-вич, будущий архиепископ новгородский Антонин, увидал в ризнице храма святой Софии драгоценное блюдо, принадлежавшее некогда русской княгине Ольге. «И блюдо велико злато служебное Олгы Руской, когда взяла дань, ходнвше ко Царюгороду, Во блюде же Олжи-не камень драгий, на том же камени написан Христос; от того Христа емлют печати людие на все добро: у того же блюда все по верхови жемчюгом учинено». Что это за блюдо? То ли, на котором Ольге преподнесли 500 милнарнсиев, или какое-то другое, но ясно, что Ольга пожертвовала баснословно ценную вещь в храм святой Софии. Почему такое внимание? Ответ напрашивается сам собой. Это был храм, где русская княгиня принимала крещение. Память о ней жила здесь и через триста лет.

Позади оказались волнения первых недель, позади — переговоры с императором, в ходе которых Ольга потерпела неудачу в стремлении женить своего сына на византийской принцессе, но настояла на почетном крещении, на получении титула дочери императора. С уверенностью можно утверждать, что обсуждались и подтверждение договора 944 года, и дальнейшая реализация военного союза двух государств. И все-таки думается, что стороны остались недовольны друг другом, Ольга и Святослав были оскорблены высокомерным отказом Константина VII в династическом браке, не мигли забыть руссы и унизительно долгого ожидания «в Суду» по приезде в Константинополь. Поэтому не сразу Ольга согласилась предоставить своих воез в помощь Византии. Для продолжения переговоров на эту тему она пригласила императорское посольство к себе в Киев, и оно действительно вскоре туда явилось.

За этот месяц Ольга побывала дважды и у патриарха, и тот вел с ней беседы на религиозные темы \<и заповеда ей о церковномъ уставе, о молитве и о посте, о милостыне и о въздержаньи тела чиста».

Наступил октябрь, приближался конец навигации, и русская флотилия стала готовиться в обратный путь.

18 октября состоялся прощальный прием Ольги. Именно там император нарек се своей дочерью, преподнес ей прощальные дары — золото, серебро, драгоценные сосуды, дорогие ткани. В ответ он получил обещание русской княгини прислать ему дары из Киева и оказать военную помощь.

Затем был прощальный прием у патриарха, и снова состоялась беседа, и снова он излагал новообращенной христианке основы православного вероучения. Она же жаловалась ему, молила: «Людье мои пагани и сын мой, дабы мя богъ съблюлъ от всякого зла».

Ольга была весьма озабочена тем, как встретят ее обращение в христианство на родине. Еще не забылись периые попытки христианизировать Русь в IX веке, когда новообращенные князья исчезали навеки со страниц истории, задавленные языческой толщей. И конечно, в зги годы не могло быть и речи об учреждении на Руси самостоятельной епархии, посылки на Русь архиепископа и т. д. Ни влиятельное языческое киевское боярство, ни восточно-славянские князья, ни княжеская дружина не позволили бы этого сделать. Поэтому не случайно, вернувшись в Киев, Ольга стала осторожно, но весьма настойчиво уговаривать сына принять крещение. Но тот, как сообщает летопись, хотя и не возбранял крещения, сам креститься не хотел и насмехался над христианами: «Невернымъ (неверующим) бо вера хрестьянска уродь-стпо (юродство) есть». На иные уговоры матери Святослав тоже отвечал отказом, апеллируя к своей дружине: «Како азъ хочю инъ (иной) законъ прияти едпнъ? А дружина моа сему смеятися начнуть». И вновь мать уговаривала его: крестишься ты — крестятся и другие. Но Святослав стоял на своем.

Уже в это время мы видим, что молодой князь связывает накрепко свою жизнь с дружиной, и никакие уговоры матери, рисующей выгоды принятия христианства Киевской Русью, не способны поколебать его.

Хотя до разрыва между Ольгой и Святославом дело не дошло, но стало очевидно, что в Киеве четко оформились две политические группы: одна — стоящая за введение христианства и за ориентацию в этой связи на Византию, а другая — языческая, резко антивизантнй-екая. Мужающий Святослав стоял во главе второй.

Но и Ольга не испытывала лично больших симпатии к Константинополю, хотя сумела добиться от императора и патриарха определенных политических привилегий.

Глава 12 Крах миссии Адальберта

Мучившие княгиню после отъезда из Константинополя чувства получили, наконец, простор, когда веской следующего года византийские послы явились в Киев закрепить договоренность об обещанной военной помощи.