«Мы от рода русского...»

И еще любопытные сообщения доносит до нас византийский историк X пека Лев Дьякон Калойский в своей «Истории». На этот раз они касаются уже восточного направления русского движения в Причерноморье. Он вспоминает про походы Игоря против Византии и пишет, что после своего поражения от греков тот «едва только успел с десятью ладьями убежать в Боспор Киммерийский». Известно, что под этим названием греки имели в виду Керченский пролив. И неважно здесь, куда действительно бежал Игорь после поражения. Важно другое: византийский автор этого же века воспринимал Керченский пролив как русское владение. И еще раз он эту мысль повторил, рассказывая о событиях начала 70-х годов X века, когда Византия готовилась к войне со Святославом, закрепившемся на Дунае, и византийский император Иоанн Цимисхий был озабочен тем, чтобы укрепить свой флот в западной части Черного моря, блокировать руссов и лишить их возможности уйти «в свое отечество к Киммерийскому Боспору». И в этом случае районы Северного Причерноморья и Приазовье, примыкающие к Керченскому проливу, понимаются автором как принадлежащие Руси.

Заметим, что впоследствии именно здесь было образовано русское Тмутараканское княжество, в дальнейшем потерянное Русью под натиском кочевников — печенегов и половцев. Отсюда угрожал своим врагам богатырь князь Мстислав Владимирович, поставивший на колени и своего брата Ярослава Мудрого, который уступил ему половину Киевского государства, отсюда совершал свои дерзкие вылазки Олег Святославич (Горисла-вич), вечный соперник Владимира Мономаха. И именно в те «спокойные» 20—30-е годы X века, оставленные летописью практически пустыми, происходило закрепление Руси к западу и востоку от Крыма. Византийские владения брались в клещи, Хазарин облегалась с севера и запада. Сколькими стычками, а может быть, и битвами с хазарами, с греческими легионами в Крыму, в причерноморских степях, на берегах днепровского лимана оказались заполнены эти «спокойные» годы, сколькими бурными переговорами, взаимными требованиями, неудовлетворенными обидами.,.

И в пору нарастания противоречий между Русью и империей, углубления распрей в Крыму и Северном Причерноморье друзья Руси венгры нанесли несколько ударов по владениям Византии. Поход 934 года был отмечен и в русской летописи. Нестор записал: «Первое приидоша угре на Царьград, и пленоваху всю Фракию; Романъ сотвори миръ со угры». Запись лаконична и не раскрывает серьезной опасности, вновь нависшей над Константинополем. И византийским дипломатам — про-товестнарию Феофану и его подручным — потребовалось немало усилий, чтобы замирить венгров. Об этом сообщил византийский хронист Георгий Амартол, текст хроники которого был хорошо известен нашему древнему летописцу.

В 50—60-е годы X века арабский автор Ибн-Хаукаль писал, что руссы «уже издавна нападают на те части Рума (Византии), что граничат с ними, и налагают на них дань». «Русским морем» стали называть арабские авторы в то время Черное море, а знаменитый историк и географ ал-Масуди писал, что руссы живут на одном из его берегов и что, кроме них, по нему никто не плавает.

Казалось, будет окончательно прорвана вековая блокада Руси на Востоке, созданная Хазариен, получит Русь и свободный доступ водным путем в западные страны. Но пока еще несокрушимо стоял Хазарский каганат, грозно отвечала империя на ущемление своих вековых интересов в Крыму и Северном Причерноморье, на попытки Руси выйти на тогдашние мировые торговые просторы.

Наконец, в середине 30-х годов Византия прекратила действие договора 907 года, который просуществовал ровно 30 лет. Еще в 934—935 годах руссы ходили в походы в составе императорских армий, а в 941 году их собственная рать двинулась на Византию.

В промежутке между 935 и 941 годами мы и должны искать прекращение действия русско-византийского договора «о мире и любви», разрыв отношений между союзниками и друзьями.

Видимым свидетельством этого разрыва стало прекращение империей уплаты дани Руси. Вспомним, что именно этот пункт был центральным в русско-византийском соглашении 907 года.

В условиях острейших противоречий с Русью империя перестала платить свой ежегодный денежный выход, а это для Руси означало войну.

Конечно, у нас нет прямого свидетельства об этом решении империи, но след его весьма различим. Когда стороны приступили впоследствии к переговорам на Дунае, то вопрос о возобновлении Византией уплаты дани Руси немедленно возник одним из первых. Более тоги, именно с него начали греки, просившие Игоря остановить войско, направлявшееся против Византии, свои предложения о мире: «Не ходи, но возьми дань, юже ималъ Олегъ, придамъ и еще к той дани».

И другие летописные своды, восходящие к древнейшей летописной традиции, также выделяют этот пункт в переговорах Руси и империи. В Новгородской первой летописи говорится о согласии греков платить дань, <ложе дають и доселе кияземъ рускым». В «Летописце Перепел авля-Суздальского» также отмечается, что Игорь шел «отмъстити греком» и что «они же яшася по дань и емнришася...»