Мы-Погодаевские

– Хорошо, – удивилась библиотекарша, – возьми вот «Четыре желания».

Я взял, вышел на крылечко и тут же «проглотил» «Четыре желания». У меня появилось «пятое желание прочитать «взрослую», толстую книгу: что мелочиться!

– Возьми вот «Остров сокровищ».

Это было то самое! Домой я летел, как на крыльях. Еще бы! Я читатель!

Первого сентября пошел со сверстниками в школу красивую, светлую, высокую, украшенную по фасаду резьбой.

Находилась она в райцентре за рекой. Пришел, обмирая от волнения: наконец-то буду учиться в школе, но не тут-то было! В переполненном до отказа классе толстая, некрасивая учительница сделала перекличку. Меня не оказалось. На перемене, разобиженный, чуть ли не в слезах, подошел к ней и спросил, почему меня нет в списке. Поднялись в учительскую на втором этаже, подошли к директору, – как помню, мужчине выше среднего роста, с голубыми крупными, навыкат, глазами.

– Тебе, мальчик, надо приходить в школу на будущий год, потому что ты родился (он заглянул в бумаги) в ноябре месяце, а мы принимаем только тех, кто родился до первого сентября.

Я стал упрашивать его со слезами.

– Не могу, мальчик, классы переполнены.

Это была моя первая встреча с невезением.

На следующий год меня приняли в школу. Сидел я за одной партой с девочкой. С удовольствием, с любовью смотрел на молодую стройную учительницу в белой кофточке, в черной юбке и в туфлях на высоких каблуках. Звали ее Клавдия Ивановна. Время не в силах вытравить из памяти ее образ!

Нравилась мне и школа. Высокие на удивление потолки, просторные коридоры, лестница, ведущая на второй этаж; светлые классы с большими окнами, парты с откидными крышками; во дворе ряд спортивных сооружений и странный запах какой-то невысокий, загустелой за лето, травы.

Через год из-за переполненности классов открыли школу у нас в деревне в большом шестистенном доме бывшего богатыря. Классы спаренные: первый и третий, второй и четвертый, два учителя мужчина и женщина. К сожалению, учителя часто менялись, поэтому не удавалось запомнить некоторых. Остался в памяти один, потому что хромал на правую (или левую) ногу, имел голубые, навыкат глаза (не тот ли самый, который 2 года назад не принял меня в школу?). Был он чуть выше среднего роста и плотный, крепкий, очень любил охоту и брал меня и моего друга весной охотиться ночью ну уток, которые охотно на манок, плюхаясь в лужи возле леса, где была наша засада. Звали его Вениамин Иванович.

В четвертом классе некоторое время вела уроки стройная учительница с глазами, погруженными в глубокую тень, этим она очень походила на портрет героя Гражданской войны Лазо из учебника истории.

В 1941 году я перешел в пятый класс, то есть в среднюю школу райцентра.

Началась война. Ушли на фронт учителя. Я еще не освоился в средней школе, поэтому не могу точно назвать ушедших, за исключением Агапова, который был директором.

Вели уроки Петр Михайлович Любимов, яркий представитель дореволюционной когорты учителей. Он ходил в неизменном черном костюме, с «бабочкой» вместо галстука на белоснежной рубашке, обшлага которой выступали ровно на два сантиметра из-под рукавов пиджака. Вел он зоологию. Едва в коридоре раздавался звонок на урок, выходил Петр Михайлович из учительской, степенно, неторопливо проходило по коридору, заходил в класс, привычно раскладывал на кафедре тетради, книги, раскрывал классный журнал, делал перекличку (не всегда), доставал из нагрудного кармашка серебряные на серебряной цепочке часы, открывал крышку, клал часы на место. Закончив опрос пройденного материала, объяснял новый, закреплял его, ставил оценки, закрывал журнал, выдворял часы в кармашке, и раздался звонок с урока. Уходил учитель, так ни разу не улыбнувшись, чем повергал меня в немое обожание его.

Было странно видеть его играющими на сцене РДК роли персонажей Островского; впрочем, он и там не улыбался. Жил он в скромном домике около реки. За высоким, плотным заплотом красовались выше крыши тополя – явление в селе единичное. Мы с братцем решили вырастить тополя под окнами нашего дома. Соорудили «садик», как у нас называли палисадники. Знали, что тополя можно вырастить из остростков-веточек, только где их взять? У строгого учителя просить стеснялись, решили украсть. Ну подумаешь, стал на скамеечку у заплота, отломил веточку-две…

Не имея навыков воровства, попались мы с братцем с поличным, потому что не догадались заглянуть в проулок, по которому ходил домой Петр Михайлович; вскочили на скамейку, стали ломать веточки, и раздался строгий голос: «Это что такое творится?». покраснелые от стыда, стояли мы с виноватым видом перед грозным учителем. Выручила нас проходящая мимо тетка Александра Николаевна, женщина из нашей деревни, неграмотная, но бойкая, умная, находчивая.

– Вы уж, Петр Михайлович, – попросила она, – не ругайте их сильно, они задумали посадить тополя у своего дома, вот и решились на воровство…

– Хорошее дело, – смягчился учитель и собственными руками отломил несколько веточек, объяснил, как их посадить, и пожелал удачи.