Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего

Закономерностью функционирования и, следовательно, объективной направленностью (« целью ») трансформационной экономики кризисного типа становится концентрация экономической власти в руках номенклатурно– и спекулятивно-капиталистических корпораций [6] .

Под этим авторы понимают не только концентрацию имущества, капитала, но и особой формы общественного богатства, соединяющей реальное присвоение средств производства, ликвидных ресурсов и иных хозяйственных благ с бюрократическим, волевым, насильственным контролем за определенной частью экономики. От традиционных корпораций развитых стран корпоративные группы в трансформационных экономических системах отличает качественно большая степень контроля за рыночными процессами, номенклатурно-бюрократический или спекулятивно-криминальный (и лишь в редких случаях «классический» частнокапиталистический) генезис и значительно более широкое использование добуржуазных, командных, вообще внеэкономических методов концентрации своей власти.

Подчеркнем еще раз: выше речь шла о концентрации власти, а не просто производства и(или) капитала. По последним двум параметрам положение в разных странах изменяется в различных направлениях и медленно: структуру производства трудно переделать за несколько лет. Что же касается экономической власти (права собственности, контроль за рынком и социальными процессами, экономической политикой и т. п.), то она быстро перераспределяется, уходя из рук государства и попадая в руки не трудящихся (т. е. большинства общества), а кланов, соединяющих в полумафиозные-полуфеодальные «семьи» («машины патронажа») тех или иных представителей новой государственной номенклатуры, бюрократии среднего уровня, криминальной и «независимой» буржуазии.

Трансформационная экономика кризисного типа вследствие этого развивается в направлении, антагонистичном господствующему вектору общественного прогресса рубежа веков (социализации, гуманизации и экологизации экономики).

В то же время выделенная выше специфическая цель продуцирует консьюмеризм, потребительство, причем в его примитивнейших формах, вполне закономерных в обществе, недавно вырвавшемся из лап «экономики дефицита», но весьма разрушительных для страны, имевшей шанс перехода не к «обществу потребления» (причем лишь для 20 % населения), а к постиндустриальному миру, где прогрессивно развивается прежде всего новаторский потенциал работников.

Этот консьюмеризм развивается в разных видах, включая (1) патерналистский тип (потребительский идеал для массы в рамках и дозах, допускаемых новым «начальством») и (2) агрессивно-псевдоаристократический тип (характерный для нуворишей эпохи первоначального накопления капитала), основанный на паразитическом расточительном потреблении.

Накладываясь на инерцию «реального социализма» прошлого, первый тип порождает замедленное отмирание тенденции к социальному иждивенчеству (когда большая часть бывших и настоящих служащих по найму у государства по-прежнему ориентирована на пассивное экономическое поведение «ожидания» мер по поддержке уровня жизни от государства и корпоративных элит).

В свою очередь, традиции бюрократических привилегий, соединяясь со вторым типом консьюмеризма, инициируют быстрый рост паразитических (по источникам и направлениям использования) доходов, а также их активное «закрытое» (и в значительной степени не экономическое) перераспределение (сохранение и резкое расширение «официальных» привилегий в единстве с коррупцией плюс нелегальные доходы нуворишей).

Соединение в едином воспроизводственном процессе названных специфических черт производственных отношений переходного общества приводит к деформации («перевертыванию», «выворачиванию наизнанку») всеобщей закономерности социализации экономики.