Мы потребуем крови

– Мужчина, которому безразличен секс? Я бы назвала его уникальным, – сказала я, и облегчение вызвало новый приступ смеха.

Он не ответил. Интересно, что он подумал? Я его расстроила? У меня к нему была сотня вопросов о том, где и кто его обучал, почему он говорит не как чилтеец, но, возможно, ответы мне не понравились бы, а ему, возможно, не понравились бы вопросы. И к тому же я слишком устала, чтобы решать такие запутанные проблемы. Низкий рокот его голоса, доносящийся через стену, успокаивал, как когда-то успокаивало тепло капитана Энеаса у меня за спиной. В прежней жизни я никогда и никому не доверяла, мне не следовало никому доверять и сейчас. Но решение сделать это несло странное облегчение.

– Ты используешь клинок, Яконо? – спросила я, опираясь плечом на стену и касаясь лбом досок. – Я обычно предпочитала этот способ как самый быстрый и легкий. Не обучена использовать вычурные методы вроде ядов.

– Лезвием по внутренней части бедра предпочтительнее. При хороших навыках это можно сделать почти безболезненно. Яды – такой медленный и мучительный способ убийства. Удушье, расстройство пищеварения и разрыв кровеносных сосудов. Я обучен обращению с некоторыми ядами, но предпочитаю не их.

Прежде я об этом не задумывалась. Я не получала удовольствия, продлевая страдания клиентов, но, в конце концов, смерть есть смерть, как бы это ни было сделано. То, что этот человек старался облегчить боль, было необычайно.

– Но на ком ты практиковался? На тех людях, за чью смерть тебе заплатили?

– Нет, конечно. У моего наставника были очень реалистичные куклы из разных материалов. Он их ставил в разные позы, и я должен был попасть клинком в нужное место. Иногда он ограничивал время или заставлял действовать в темноте. В детстве мне это казалось забавной игрой.

– В детстве? И как долго ты обучался?

– Всю жизнь. Ну, по крайней мере, сколько себя помню. У меня мало воспоминаний до того, как я попал к наставнику. Когда я стал старше, он иногда использовал трупы, чтобы я резал настоящую кожу. Вот как я получил знания анатомии.

Он рассказывал об этом с нотками ностальгии, как любой вспоминал бы детство и лучшие времена.

– А ты? – спросил он, придвигаясь ближе к стене. – Как училась ты?

– Я… наверное, вообще не училась. В богадельне, где я жила в детстве, некоторые солдаты Священной стражи выучили меня драться, остальное пришлось освоить самой. Мертвых тел мне хватало… – Мертвецы звали меня, пока я не шла узнавать, что они хотят и в чем нуждаются. Раны мертвых смотрели на меня из темноты переулков и рассказывали свои истории. – …Да, хватало, чтобы определить самые… уязвимые места. После этого я их проверяла. Чтобы убить человека, клинок можно вонзить во множество мест на теле.

Мой смешок завершился гримасой. Как ужасно должно все это звучать для того, кто так много внимания и трудов уделял своему искусству. Скверно, что меня совсем не учили, я сама придумывала способы убивать. Может быть, я не настоящий наемный убийца, просто мелкая сошка.

– Один раз я такое сделал. – Его голос зазвучал чуточку ближе, будто он повернулся щекой к стене. – Мое самое первое убийство. Заказали нам одного торговца. Человек он был не особенно важный, как и тот, кто нам заплатил. Что-то личное, думаю, из-за женщины, но мы не задаем вопросов. – Он помедлил и, кажется, я услышала, как он облизнул пересохшие губы. – Значит, наставник сказал, что это будет подходящее первое испытание для меня, мол, сделаешь настоящее дело, и поглядим, как пойдет. Мне тогда было… лет шестнадцать. Возраст достаточный для умений, но не для мудрости. Я-то думал, что я очень и очень хорош, всю дорогу к дому этого человека представлял, как наставник будет сражен моим проворством и умением. – Яконо рассмеялся, но без горечи, весело. – Оказалось, все не так, как я представлял. Человек был не там, где я ожидал. Мой прекрасный план быстро проткнуть ему бедро или шею и исчезнуть, как порыв ветра, сорвался. Он увидел меня. Я запаниковал и думал уже только о том, чтобы он не крикнул охранникам, у меня ведь нет контракта на их жизни. Я так сосредоточился на его губах, что ударил не в горло, а в щеку. Когда я покончил с ним, то проделал в нем не менее восьми дыр.

– Я чуть половину шеи не перепилила моей первой жертве, – сказала я. – А один раз я прикончила не ту женщину.

– Я случайно прихватил одного из своих, когда он пользовался ночным горшком.

Я смеялась и он вместе со мной – сдавленно, словно думал, что не стоило смеяться над такими вещами, но удержаться не мог.

– Вот такого я никогда не делала, – сказала я. – Как думаешь, стоит попробовать?

– О, не стоит. Отвратительно неловко и грязно. Тот человек был так смущен, что его застали в такой момент, и свой зад защищал больше, чем жизнь.

Я прекрасно представляла такую сцену и негромко смеялась, прислонившись к стене, по щекам текли слезы.

– Я бы просто не знала, что делать.