Мы пришли за миром. Сильнее смерти. Документальная повесть. Первый сезон (февраль – март 2022 года)

Улица была широкой и прямой, заканчивалась посадкой и балкой — небольшим овражком с ручьем. В этот овраг нацисты налили тонны бетона, и оттуда вся улица была видна как на ладони. Мощные тепловизоры работали у них без перерыва. Даже перейти улицу было невозможно, а уж о том, чтобы продвинуться на сотню метров, речи тем более не было. Дополнительной гарантией того, что Семёну «суицид» удастся, был снайпер морпехов. Наш «биатлонист» Аркадий из Новосибирска, прекрасный стрелок, выискивал его практически без перерывов, но выявить огневую позицию так и не сумел.

Примерно к двум ночи перестрелки стихли.

Семён уже почти час сидел с пээнвэхой[2] и наушниками у точки «выхода». Это был пролом в стене от попадания танкового снаряда. Рядом чернел сгоревший украинский БТР[3] с обуглившимися телами мобилизантов новой волны, так и не вкусивших «прелестей» первого боя. Он, не отрываясь, смотрел в направлении балки, одновременно слушая радиоперехваты переговоров националистов на той стороне.

В два тридцать ночи Семён должен был выйти. Разработали несколько сценариев — от отвлекающего выстрела из РПГ[4] по пустующему дому, рядом с которым стояло еще два сгоревших БТР нациков, до сложных тактических схем.

Парни решили все обсудить, оставив у позиций только дозорных. Кто-то из штурмовой группы ушел за кипятком, а Молодой, Володя из Красного Сулина, развернул карту, приспосабливая тусклый фонарик. Вдруг в помещение вбежал один из дозорных и знаком показал всем скорее идти за ним. Парни вскочили. Все прильнули к своим бойницам и уставились на еле заметный силуэт Семёна, очень быстро исчезнувший в доме бабушки.

Никто ничего не понял. Находившийся рядом с Семёном пулеметчик Данила сказал, что тот сидел-сидел, потом положил на ящик «тепляк»[5], надел рюкзак со взрывчаткой и, не пригибаясь, в кромешной темноте спокойно перешел улицу и так же, не суетясь, дошел до старушкиного дома. Комбат впервые за многие дни улыбнулся. Попросил закурить. Хотя еще утром сам всем сказал, чтобы бросали, потому что «не напасешься на вас курева» и что «вся гуманитарка на батальон из-за вас состоит только из сигарет». Парни были не согласны: можно подумать, что никто не ест и не воюет, а только курит!

— Все на позиции! Будите остальных, быстро! — скомандовал комбат.

Очень скоро все были на своих местах. Начались тяжелые минуты ожидания. Рацию и связь Семён с собой не брал. Никакой электроники. Только оружие, взрывчатка и еда для старушки. До рассвета оставалось совсем немного. Спасало то, что погода портилась и светлеющее небо стремительно заволакивали тяжелые черные тучи, обещающие проливной дождь. Значит, у Семёна было немного больше времени, чем отводил суточный круг…

Эпизод 3

— Да уж… — шепотом произнес Семён и снял тяжелый штурмовой шлем.

Шлем «Спартанец» Семёну очень нравился, и не только из-за названия. Несколько раз принимая на себя осколки, тот спасал ему жизнь. Поэтому Семён считал его своим настоящим другом.

На покупку шлема и бронежилета перед командировкой деньги ему собрали старые друзья. Все случилось в конце февраля. Семён планировал первый раз в жизни отпраздновать свой день рождения с боевыми друзьями, бывшей женой и двумя детьми. Супруга как раз развелась с очередным мужем, и Семён подумал, что хотя бы на пятидесятилетие удастся собрать всех вместе. Он даже решил, что за столом попробует ощутить, каково это, когда вся семья вместе, и вообще, как это в целом — семья. Но 24 февраля ранним утром позвонили бывшие коллеги, рассказали о приказе Верховного. Семён с грустью посмотрел на письменный стол, где лежал список друзей, которых он планировал собрать на юбилей 10 марта, а уже вечером два его боевых брата стояли в гостиной с полной амуницией. «Спартанец» был куплен вместе с целым баулом каких-то новых натовских примочек, и отказываться от них не было никакого смысла, даже во имя идеологии. Спустя двенадцать часов Семён уже переходил границу за Матвеевым Курганом. С юбилеем не получилось, как, впрочем, и с семьей, да и со всей нормальной человеческой жизнью — ее он так и не увидел.

* * *

Волосы Семёна взмокли. Он смахнул пот с лица и прижался к стенке бабушкиного дома возле входной двери. Снял рюкзак. К рюкзаку пристегнул карабином шлем. Взял «тепляк» и замер, изучая местность вокруг.

Сердечный ритм постепенно восстанавливался после пятиминутного марш-броска. Отсутствие в биографии даже одного отпразднованного дня рождения сегодня помогло ему перейти адскую улицу.